Война Мюнхгаузена. Как слабые дипломаты лишили Россию выхода к морю

18 сентября исполняется 285 лет со дня подписания Белградского мирного договора. Он завершил пятую по счёту Русско-турецкую войну, кампанию 1735–1739 годов. Эта война времён императрицы Анны Иоанновны, которая могла бы стать одним из ярких эпизодов продвижения России на юг — столь же ярких, как и позднейшие походы Румянцева, Потёмкина и Суворова, — сейчас выпала из актуальной исторической памяти.

Да, след той войны остался в книге, правда, не отечественной, хотя и популярной в России. Действия главы «Приключений Мюнхгаузена», в которой барон летает на ядре и ездит на половине лошади, происходят именно во время турецкого похода.

Такой брауншвейгский офицер — Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен и вправду был на русской службе, и его геройства во время штурма крепости Бендеры документально засвидетельствованы. Но их, конечно, не сравнить с фантазиями автора «Приключений» Рудольфа Эриха Распе.

Но победоносные походы наших предков под командованием обрусевших иноземцев — фельдмаршалов Бурхарда Миниха и Петра Ласси — вспоминают гораздо реже, чем они того заслуживают.

А ведь Очаков, и Бендеры, и Хотин, и столица крымских ханов — Бахчисарай были впервые взяты русскими именно тогда, при Анне Иоанновне.

Наши пращуры входили в столицу Молдавского княжества — Яссы и одержали блестящую победу над турками и татарами в битве под Ставучанами, где русскими войсками командовал Миних, а неприятельскими — Ильяс Колчак-паша, дальний предок известного адмирала.

В чем же неудачной была для России эта «пропавшая» война? В том, что петербургские дипломаты оказались куда слабее военных.

Почему началась война

У племянницы Петра I Анны Иоанновны, точнее у её двора, была амбициозная задача — продолжить дело великого государя по продвижению русских границ от окраин Дикого поля к побережью Чёрного моря.

Поводом для войны с османами и их вассалом — Крымским ханством стали участившиеся набеги татар на земли Малороссии и Слобожанщины.

Кроме того, турецкий султан Махмуд, недавно взявший власть, объявил себя покровителем мусульман Северного Кавказа. На практике это означало то, что кабардинские, чеченские и дагестанские земли могли перейти под власть крымского хана.

Сам хан Каплан-Гирей со своим войском в 1735 году «прошёлся» по Кавказу от Кабарды до Дагестана, нагло нарушив договор 1724 года о разграничении сфер влияния в регионе между Российской и Османской империями.

Турецко-татарский набег затронул и владения персидского шаха, который на тот момент был нашим союзником. Война стала неизбежной, тем более что Австрия и Персия обещали поддержку.

По мнению современников и историков, турок против России подстрекал тогдашний гегемон Европы — Франция, где правил Людовик XV Возлюбленный. Только что, в 1735-м закончилась большая европейская война за польское наследство — и в ней коалиция, за которую «играла» Франция, проиграла альянсу, в котором состояла Россия.

По иронии судьбы тот же Версальский двор будет позже мирить Турцию и Россию в Белграде.

Три покорения Крыма

В начале войны, осенью 1735 года российское воинство под командованием родственника царской фамилии, генерал-аншефа Михаила Леонтьева направилось в крымский поход.

Но тогда до цели не добрались — грязь и гололедица помешали. Повторялась печальная судьба похода князя Василия Голицына, фаворита царевны Софьи в 1687–89 годах — как и в тот раз, роковым стало изнурение большой армии ещё до боевых действий.

В следующем, 1736 году за дело взялся фельдмаршал Бурхард Кристоф Миних — гениальный военный инженер и толковый стратег, который провёл тщательную подготовку к наступлению.

По словам мемуариста Кристофа Генриха фон Манштейна (из той самой военной династии), «армия Миниха не выступала в поход иначе как в сопровождении обоза из 90 тысяч повозок». И это сработало.

В мае 1736 года Днепровская армия Миниха взломала ворота в Крым — укрепления Перекопа. В отличие от полководцев позднейших эпох, генерал-аншефа Василия Долгорукова-Крымского и командарма Михаила Фрунзе, Миниху было достаточно нескольких пушечных выстрелов, чтобы распугать противника.

Затем был взят Гёзлев (Евпатория), а в июне сожжена столица вероломного Каплан-Гирея — Бахчисарай.

Тогда же, в июне 1736-го были взяы Азов (который, напомним, брали ещё при Петре, но пришлось уступить туркам) и османская крепость в устье Днепра — Кинбурн. Но армия, участвовавшая в крымском походе, была изнурена жарой и болезнями. Фельдмаршал Миних решил продолжить войну в следующем году.

Весной 1737 года Пётр Ласси повёл свою Донскую армию на Крым, а Миних — под Очаков. В июле последний был захвачен, а Донская армия, форсировав Сиваш, разбила преемника Каплана — хана Фетхи-Гирея на реке Салгир.

На фоне успехов русских в войну вступила Австрия, чьи войска вошли в турецкую Сербию.

Победы во время чумы

Но выявились и сложности. Татары ещё во время первого похода Миниха использовали тактику выжженной земли — уничтожали запасы провизии и фуража, отравляли колодцы, угоняли население.

В кампанию 1738 года армии Ласси вновь удалось взять Перекоп и вторгнуться в Крым. Но русским войскам, оторванным от баз снабжения, не удавалось долгосрочно закрепиться на полуострове.

Солдаты и офицеры не понимали, зачем их третий год подряд гонят в Крым, ведь его так и не завоевали по-настоящему. К тому же в войсках начали свирепствовать эпидемии. И на территории «фронтира», к каковым относились тогда, например, окрестности Харькова, вместе с военными трофеями начала проникать чума.

Например, полковник Изюмского слободского казачьего полка Иван Квитка вспоминал о событиях 1738 года: «В августе явно стала моровая язва… Чрез сентябрь в Харькове и прочих местах продолжалась моровая язва. Чрез октябрь весьма крепко свирепствовала язва в Харькове, и многие домы до единой души вымирали. Воздух был смраден».

Но с военной точки зрения кампания продолжалась довольно успешно.

28 августа 1739 года произошла упомянутая выше битва у молдавского села Ставучаны (в нынешнем Хотинском районе Черновицкой области Украины). В ней армия Миниха разгромила превосходящую по размеру и силам армию Вели-паши и Ильяса Колчак-паши. После этого поражения турки сдали крепость Хотин, около 90 тысяч янычар и солдат попали в плен. Сдался русским и Колчак-паша.

Уже тогда Россия могла бы вывести Молдавию из-под турецкого владычества — наши войска заняли Яссы. Это был перелом в войне в нашу пользу — и победа была вполне ожидаема.

Молодой пиит и естествоиспытатель Михайло Ломоносов откликнулся на события « Одой на взятие Хотина»: «Крепит отечества любовь, Сынов российских дух и руку; Желает всяк пролить всю кровь, От грозного бодрится звуку».

Постановка Вильнёва

Но обнулить победы Миниха и Ласси «помогли» австрийские союзники и, едва ли не в большей степени, отечественные дипломаты.

Из-за неубедительных действий армии кайзера Священной Римской империи Карла VI Габсбурга турки отбили Белград и ряд других придунайских земель. Роковую роль сыграло то, что самый талантливый австрийский полководец, принц Евгений Савойский, умер в 1736 году.

Австрия через посредство Франции запросила турок о переговорах — и 1 сентября 1739-го сепаратно с ними помирилась, вернув Блистательной Порте Сербию и часть Валахии.

Россия осталась наедине с османами — но благодаря военным победам в сильной позиции, с которой мы могли диктовать условия на переговорах. Версальский двор поручил посредничество французскому послу в Константинополе и однофамильцу известного современного режиссёра маркизу Луи де Вильнёву. Переговоры шли в возвращённом туркам Белграде.

Проблема состояла в том, что глава внешнеполитического ведомства граф Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) Остерман был не самым сильным шефом дипломатии. На старте Белградских переговоров Россия могла претендовать на Крым, юг Новороссии, Буковину, Молдавию и даже часть нынешней Румынии.

Но, судя по хронике переговоров, российская сторона непрерывно уступала. Возможно, Остерман желал поскорее завершить конфликт, опасаясь осложнений с европейскими державами — в первую очередь со Швецией, с которой вскоре действительно началась очередная война.

Часть приобретений удалось отстоять. В состав России, помимо потерянных при Петре I Азова и Таганрога, вернулось Запорожье, где на территории нынешних Днепропетровской и Запорожской областей возникла Новая Сечь. Остались в составе империи и «Заднепровские места» — территории в пределах нынешней Кировоградской области Украины.

Но главное, увы, по итогам Белградского мира был надолго — до румянцевских походов — потерян выход к Чёрному морю, оставшемуся за османами. О контроле над Крымом не шло и речи — напротив, татарские набеги продолжались ещё без малого полвека. Например, харьковская помещица Анна Данилевская вспоминала в 1769 году: «Татары и нагайцы, скажу вам, шмыгали сюда и при мне».

Столица веселится, победителей судят

Впрочем, в Петербурге о тяготах жителей приграничья вряд ли задумывались — здесь большим «информповодом» были придворные забавы, подробно описанные век спустя Иваном Лажечниковым в романе «Ледяной дом».

Например, состоявшаяся в 1740-м свадьба шута князя Голицына и калмычки Авдотьи Бужениновой. «Теперь-то прямо время вам повеселиться, Теперь-то всячески поезжанам должно беситься», — писал по сему поводу поэт Василий Тредиаковский.

В 1740 году скончалась Анна Иоанновна, а затем, после воцарения её двоюродной сестры Елизаветы Петровны, Миних на два десятилетия отправился в ссылку в Пелым, а Остерман — в Берёзов. Судили деятелей аннинского царствования, правда, не за кампанию, а за интриганство при дворе.

Вспоминать эту кампанию на долгие годы стало не принято. Ведь как объяснить обывателю, почему воинству Румянцева и князя Долгорукова, а затем — Потёмкина и Суворова приходится сражаться там, где до них уже побывали Миних и Ласси?

Но — если отвлечься от дипломатических промахов и принять во внимание только военную составляющую — стало ясно: статус-кво, который сложился в причерноморских степях (в будущей Новороссии) едва ли не со времён Средневековья, вполне можно ломать в нашу пользу.

Выдающемуся русскому полководцу и инженеру Бурхарду Кристофу Миниху в процессе ведения кампании стало ясно, что Дикое поле нужно осваивать и заселять.

И не только в пределах построенных по его проекту оборонительных линий южнее Изюма и Славянска, а до самого морского побережья. В следующие царствования этот вопрос был решён, но уже без участия героев забытой войны.