Игра в Кальмар. Почему Дания не хочет продавать Трампу Гренландию

Более половины населения Гренландии — автономной провинции Датского Королевства — выступило за выход из-под власти Его Величества Фредерика X и за присоединение крупнейшего в мире острова к Соединённым Штатам.

Судя по данным свежего (6–11 января) опроса, 53,7% респондентов, по сути, поддержали идею избранного президента США Дональда Трампа и лишь 37,4% выступили против. Опрос, заметим, провела американская неправительственная структура Patriot Polling. Этот замер общественного мнения совпал по времени с «сугубо частным» визитом на остров Дональда Трампа — младшего.

Пока шокированный датский кабинет министров выражает глубокую озабоченность из-за упорного желания нового лидера страны-союзницы «сделать Гренландию снова великой», король Фредерик выступил более решительно — в меру своих полномочий.

Медведь, баран, три короны

Его величество изволил изменить большой государственный герб Дании так, чтобы на нём были лучше видны заморские владения, оставшиеся у королевства к XXI веку, а именно — Фарерские острова и Гренландия. Теперь на гербе «сделан акцент на серебряном баране и белом медведе», которые символизируют соответствующие североатлантические территории.

Если раньше геральдические животные помещались в подвале герба, то отныне символы заморских провинций приравнены к двум исторически главным частям королевства — исконной Дании и Северному Шлезвигу.

Возможно, дабы не раздражать великого заокеанского партнёра, датчане разъяснили: новый герб «с акцентом на Гренландии» это не ответ Копенгагена Вашингтону, а не более чем дань традиции. В самом деле, детали большого герба меняются с началом каждого нового царствования. А Фредерик — король новый, и 14 января — как раз первая годовщина его восшествия на престол.

Но датские патриоты всё-таки лелеют надежду, что так королевство поставило на место и Дональда Трампа, и гренландского премьера Муте Эгеде. Последний хоть и заявил Трампу, что «остров не продаётся», но считает, что Гренландия должна стать независимой, ибо такова воля коренного населения острова — эскимосов-калааллитов.

За сообщениями о том, что Гренландия теперь заняла важное место на датском гербе, несколько потерялось сообщение о другой перемене. Ради белого медведя датский король символически «пожертвовал» тремя коронами.

Этот фрагмент герба до сих пор напоминал: когда-то, в XIV–XVI веках, монархи Дании правили всей Скандинавией — от норвежских фьордов до «финских хладных скал». Это были времена Кальмарской унии — соединённого датско-шведско-норвежского королевства под верховной властью Копенгагена.

При всех символических переменах эта эпоха великодержавности по-прежнему важна для понимания отношения маленького европейского королевства к его огромному (хотя и малонаселённому) североамериканскому владению. Но для большего понимания надо обратиться к более ранним временам — к эпохе викингов.

Рыжий, Старый и Кожаные Штаны

Дания — самое старое непрерывно существующее государство в Европе. С тех пор, как в 965 году король Харальд Синезубый принял крещение, государственность там ни разу не переучреждалась. Разве что Япония может похвастаться таким постоянством. Ни реформация 1527 года, ни захват нацистами в 1940 году не поколебали эту монархию.

Датчане могут считать себя самой старой колониальной державой — с тех пор как в IX веке сыновья конунга Рагнара Кожаные Штаны оккупировали восток Англии и последующие короли ещё лет сто удерживали эту «область датского права».

И если считать Гренландию частью Северной Америки, то Америку открыли скандинавы. Как известно, первыми к «Зелёному острову» в 980-м причалили викинги во главе с исландцем Эриком Рыжим, изгнанным с родного острова за убийство соседа. Вольные исландцы и их гренландские «выселки» в XIII веке признали власть норвежского короля Хокона Старого.

Век спустя, в 1397-м, Норвегия вместе со своими владениями — Исландией, Фарерскими островами и Гренландией — вошла в унию — объединение, провозглашённое в шведском городе Кальмар. Но, как и говорилось выше, первую скрипку в большом скандинавском «концерте» играла Дания. Копенгаген пусть и номинально, но мог править морями — от Балтики до гренландских ледников (к слову, пролив между Исландией и Гренландией называется именно Датским).

Правда, христианского населения в Гренландии к тому моменту уже не осталось: к XV веку потомки викингов вымерли. О причинах историки увлечённо спорят до сих пор. Это произошло то ли из-за «малого ледникового периода» и связанных с похолоданием эпидемий и прекращения контактов с Исландией и Европой, то ли из-за набегов эскимосов-калааллитов (заселивших остров едва ли не позже викингов), то ли в силу факторов в совокупности.

Как бы то ни было, в начале XVIII века Гренландию пришлось делать снова европейской. По инициативе миссионера «апостола Гренландии» Ханса Эгеде (нынешний премьер, этнический калааллит Муте Эгеде — его однофамилец) на остров потянулись датские поселенцы. Для эскимосов, которые к тому моменту стали коренным населением и до сих пор составляют большинство, европейские колонисты оказались «понаехавшими», так что нынешнее выраженное в соцопросах желание освободиться от старых хозяев (и даже стать 51-м штатом США) выглядит вполне правдоподобным.

Но вернёмся в начало XVIII века, во времена пастора-апостола Ханса Эгеде. К тому моменту Кальмарская уния уже сто лет как развалилась, Швеция стала самостоятельным (и весьма сильным) европейским игроком, но Дания продолжала владеть Норвегией, а значит — и Исландией, Фарерами и Гренландией.

Дания — тюрьма?

Но средневековая великая держава продолжала сыпаться. Сначала отчасти по вине Бонапарта.

В наполеоновских войнах Дания — не очень осмотрительно — выступила на стороне Франции, а Швеция входила в коалиции, бившиеся с «корсиканским чудовищем». Шведы воспользовались этим, когда в 1814-м отвоевали у датчан Норвегию.

Иронично, что шведские армии вёл в бой бывший наполеоновский маршал Жан-Батист Жюль Бернадот, он же усыновлённый шведским королём принц Карл Юхан, он же будущий король Карл XIV. Датско-норвежская уния превратилась в шведско-норвежскую, но датчанам оставили старые норвежские колонии — те же Исландию, Гренландию и Фареры.

Во время Второй мировой войны, когда Германия за один день оккупировала Данию, британцы и американцы заняли заморские владения королевства. На этом фоне в 1944-м Исландия объявила себя независимой республикой. Здесь и в Гренландии появились американские военные базы.

В правление матушки нынешнего монарха — королевы Маргрете II (здравствующей, но год назад уступившей трон сыну) Гренландия, как и Фарерские острова, получили самоуправление и не входят в юрисдикцию Евросоюза.

Обе территории периодически поднимают вопрос о независимости. Так, правящая в Гренландской автономии крайне левая партия «Ину­ит Ата­к­ва­ти­ги­ит» («Сообщество эскимосов») исторически считает Данию едва ли не тюрьмой народов.

Елизавета, ты была права

Для Дании же потерять тень былого величия и превратиться из второй по площади (после России) страны Европы в территориального карлика — это удар по национальному престижу. Поэтому хотя поддержка всех инициатив США, в том числе по части поддержки киевского режима, — это святое для всех датских правительств, но «Гренландия не продаётся!». Даже если ценой этой «непродажи» будет ссора с избранным президентом США.

Должны ли мы быть третьим радующимся в этой ссоре?

Россия обречена на соседство с Данией, и долгое время мы были союзниками. Со времён Ивана III у нас были общие противники — Польско-Литовское государство, а затем и Швеция. Несколько раз правители пытались заключить династические браки, но удачно завершился только союз племянницы Ивана Грозного Марии Владимировны с принцем Магнусом.

Но союз России и Дании не выдержал испытания при Елизавете Петровне —и с тех пор не восстановился. Изначально дело было в династических причинах.

Дочь Петра Великого назначила своим наследником голштинского герцога Карла Петера Ульриха (будущего Петра III), у которого с Копенгагеном были непримиримые территориальные противоречия, а затем датский король Фредерик V в 1752 году вступил во второй брак с Юлианой Марией Брауншвейгской. Новая королева была родственницей «Брауншвейгского семейства» — того самого, которое свергла Елизавета.

Россия и Дания никогда не воевали между собой. Но датчане были союзниками Наполеона (за что надо сказать «спасибо» англичанам, чей флот обстрелял нейтральный Копенгаген), а после 1814-го страна, в древности владевшая половиной Англии, оказалась в фарватере политики Лондона.

Светлым пятном в датско-российских отношениях был брак цесаревича Александра Александровича (будущего Александра III) и датской принцессы Дагмары, в православном крещении Марии Фёдоровны. Но этот эпизод, скорее, касался личных отношений царствующих домов — благодаря которым после революции 1917 года племянник Марии Фёдоровны Христиан X Датский предоставил убежище тёте.

После Второй мировой войны англосаксы окончательно берут «в разработку» Данию — в 1949-м страна отказывается от 200-летней политики нейтралитета и с большим энтузиазмом вступает в НАТО, призванное защитить от «русской угрозы». Примечательно, что в Евросоюз в 1990-е страна входила с меньшей охотой, а в зону евро так и не вступила.

Сейчас небольшая (не по территорию, но по населению и ВВП) скандинавская страна держит пальму первенства по части поддержки Украины средствами и вооружениями и наряду с прибалтами и поляками в авангарде всех возможных антироссийских инициатив. Напомним, что и подрыв «Северных потоков» произошёл в территориальных водах Дании. Так что жалеть о разворачивающейся благодаря Трампу «на ровном месте» ссоре Вашингтона и Копенгагена нам точно не стоит.