Свекловод, открывший врата безумия. Трипольское наследие археолога Хвойки
Исследовательница подольской кухни, винничанка Елена Павлова предлагает туристам отведать трипольского борща. Говорит, что познать вкус говяжьего бульона с лебедой и крапивой важно, ведь украинцы являются духовными потомками трипольцев, а рецепт кушанья определен в ходе исследовательской работы.
Смеяться и что-то доказывать тут бесполезно. Ведь с середины двухтысячных годов, когда тема трипольской археологической культуры стала на Украине мегапопулярна благодаря коллекционерским увлечениям и «мессианству» президента Виктора Ющенко, расписные горшки из оранжевой глины и женские фигурки переместились из плоскости интересных древностей в «центр древнейшей земледельческой цивилизации планеты».
Патриотически настроенные украинцы совершенно серьезно доказывают, что они на две тысячи лет древнее цивилизации Древнего Египта, а прямая связь между трипольцами и нынешними жителями села подтверждается традиционным земледельческим укладом. Как началось в эпоху энеолита и раннего бронзового века — так и продолжается по сей день.
За это время создан заповедник «Трипольская культура» в селе Легедзино Черкасской области, там построены двухэтажные «копии хат», создано множество сюжетов и публикаций о «высокоразвитых городах». Проведена прямая линия от приднепровских сёл до острова Крит, поскольку теперь принято считать, будто древнейшая цивилизация Греции, крито-микенская культура, получила начало на Украине.
Кроме борща взволнованный турист может отведать «трипольского хлеба» в тематическом ресторане недалеко от Киева, купить вышиванку с «древними трипольскими мотивами» и украшения, «передающие дух наших предков». Проводятся бесчисленные мастер-классы по росписи горшков, в том числе, в местах нынешнего проживания украинцев за рубежом.
В Киевской области открылась винодельня «Трипольское Нуво» (правда, с итальянскими сортами винограда), ведь и «независимая винная экспертка» Анна-Евгения Янченко с запалом доказывает в книгах и лекция, что украинская винная культура идет от трипольцев и скифов.
Да вот прямо сейчас в Национальном музее истории Украины работает выставка «Неувядающий цвет Триполья», приуроченная к 175-й годовщине со дня рождения выдающегося исследователя археологических памятников, музееведа и художника Викентия Хвойки.
Родившийся 20 февраля 1850 г. в Богемии и живший в Киеве чешский коммерсант, которому принадлежит честь открытия правого фланга вообще-то румыно-молдавской культуры Кукутень, даже не подозревал, какие последствия будет иметь его живой интерес к древностям и раскопки, в ходе которых и была найдена керамика, сто лет спустя сведшая украинцев с ума.
Любитель черепков
В Киев молодого австрийскоподданного чеха привели личные дела. Мама хотела, чтобы он выгодно женился и стал богатым, он же строил планы на младшую дочь киевских мещан Александровских, у которых работал учителем. Но в итоге остался холостяком и занимался выращиванием чешского хмеля, который покупало «Общество Киевского пивоваренного завода», основанное на Подоле киевским купцом Николаем Хряковым для изготовления пива по европейским технологиям.
Именно на участке в селе Петрушки Киевской губернии, где располагалась агролаборатория Хвойки, он сделал свою первую археологическую находку — стеклянные браслеты времен Киевской Руси. «Хабар» он удачно сбыл промышленнику и крупному коллекционеру Богдану Ханенко (его коллекция легла в основу ныне существующего в Киеве художественного музея), который и стал главным спонсором дальнейших раскопок.
Для семьи Ханенко-Терещенко чех занимался селекцией более сахаристых сортов свеклы, но погоня за стариной стала его страстью. В 90-х годах XIX века быстро разбогатевшую губернскую столицу трясло от строительной лихорадки. Сахарные нувориши вкладывались в строительство, тут и там росли доходные дома, а в котлованах под фундамент и на глинищах, откуда брали материал для бело-желтого киевского кирпича, постоянно находили клады.
К примеру, заслуженный генерал от кавалерии Александр Багговут, участник Кавказской и Крымской войн, проживавший после отставки в усадьбе на киевской Лукьяновке, был настолько одержим этой темой, что его молодцы перекапывали буквально всё вокруг.
Тот же Хвойка в докладе о своих находках «Каменный век средняго Поднепровья» для 11-го Археологического съезда постоянно упоминает, как натыкался на варварские багговутовские раскопы. И там же рассказывает, как относились украинцы к артефактам «своей древней истории», найденным на Кирилловской горе — там обнаружилась стоянка первобытных людей позднего палеолита, впоследствии и названная по месту — Кирилловская.
«Место раскопок, в виду громадности костей и глубины, на которой они были найдены, приняло в глазах окрестных жителей какой-то фантастический характер, и разнесшаяся молва о выкопанном мамонте, каменных ножах, стрелах и т.д. так заинтересовала толпу, что в ближайший праздничный день на место раскопки собралось множество праздного народа, желавшаго посмотреть откопанные чудеса»,— живописует встречу с аборигенами чешский коммерсант.
Так как рассматривание не ограничивалось одним созерцанием предметов, а их без всякой церемонии начали поднимать и передавать из рук в руки, несмотря на возражения сторожа, последний решил выгнать непрошенных посетителей и запереть ворота на замок. Тогда «раздраженная толпа ворвалась в усадьбу, уничтожая по пути все, что попадалось под руку».
Простые киевляне почему-то решили, что раскопки и собирание найденных костей имеет какие-то медицинские основания, поэтому надо забрать целебные вещи себе. Отдельно даже описана какая-то старуха, собиравшая кости мамонта в узелок и уверявшая всех, что хорошо знает, как ими лечить больных, поскольку сама этим занимается.
Неподалеку же, на территории усадьбы выдающегося художника Сергея Светославского на Кирилловской улице обнаружились и первые грубо орнаментированные предметы из обожженной глины, и гончарные печи (сначала принятые за землянки), натолкнувшие археолога-любителя на ценную мысль: надо искать в других похожих местах вдоль Днепра.
Открытие века
В ходе археологических работ у сел Стайки, Халепье, Веремье, Жуковка и Триполье в 1897 году находки пошли потоком. Нашлись и землянки, и площадки с сооружениями из обожженной глины, и большое количество расписной глиняной посуды, фигурок, даже погребения.
Зачастую археологические работы велись на территории чьих-то усадеб, например, на участке некоего Якова Клёна была обнаружена площадка бывшего поселения размером 10×13 метров, и находки располагались на глубине в 20–30 сантиметров.
То есть украинские селяне поколениями ходили ногами по древней истории, вообще ее не замечая. И когда прибывали городские баре с рабочими, всё, что интересовало местных жителей, — это деньги за беспокойство.
«Например, в с. Веремье, где площадки были открыты мною впервые, мне пришлось кроме не малаго труда, сделать еще и весьма чувствительныя в материальном отношении затраты на вознаграждение деньгами всех без исключения владельцев, в усадьбах которых я производил далеко не всегда успешные розыски», — жаловался Викентий Вячеславович на первых страницах изданной в 1901 году по распоряжению Императорского Русского археологического общества книги «Раскопки в области трипольской культуры».
В своем докладе агроном Хвойка обобщает характерные черты, понятные его сельскохозяйственному сердцу: явно оседлый народ, выращивавший зерновые культуры, живший в полуземлянках, лепивший горшки, имевший «почти неизменно сохранившиеся до настоящаго времени в своем первобытном виде у культурного и некультурного человечества, — разные виды каш, саламата и, наконец, хлеб».
В заключительной части доклада бывший свеклохмелевод, ставший вдруг ученым, авторитетно рассуждает о народе ариев, перемещавшемся на огромном пространстве и распространявшем разного рода культурные достижения. Делая ничем не подкрепленное умозаключение о том, что «трипольская культура» (это название было введено в научный оборот впервые именно на 11-м Археологическом съезде в Киеве) — праславянская.
«Я могу повторить только высказанное мною уже раньше мнение, что оставивший их народ был мирным, оседлым земледельческим племенем безспорно арийскаго происхождения, в котором можно видеть только наших предков праславян, предшествовавших и переживших в нашей местности все известныя доселе передвижения и нашествия других иноземных племен, и потомки которых удержали в своем владении край предков до настоящаго времен», — эта цитата впоследствии легла в основу вполне серьезных убеждений о том, что украинцы ведут свою родословную от трипольцев, являясь, таким образом, ариями.
Даже более-менее серьезные ученые, занимающиеся темой профессионально, хотя и пытаются соответствовать запросам общественно-политической истерии, всё же признают: этот средиземноморский народ делся неизвестно куда.
Все трипольские поселения сожжены, что там у них случилось — никто не знает и никогда не узнает. А их путь к берегам Днепра из центра культуры, находящегося между Карпатами и Днестром, занял тысячу лет — в современном смысле трипольцы скорее «румыны», чем «украинцы».
Ну, а Хвойка не был первооткрывателем — по иронии судьбы, его опередили представители бывшей родины. Впервые памятники этого типа нашел на Галицком Подолье львовский краевед Антон Шнайдер в 1845 году.
Лет за 20 лет до киевских открытий системное обследование вновь открытой гипсовой пещеры Вертеба на юге Тернопольщины произвел поляк Адам Киркор, представитель Виленской археологической комиссии. А в 1890 году члены Антропологической комиссии Краковской академии Готфрид Оссовский и Леон Сапега сделали там первые находки, в том числе захоронение с культовой посудой — впоследствии она отправилась в музеи Кракова и Вены.
В дальнейшем в пещере, являвшейся культовым сооружением, открылся настоящий археологический рай, раскопки велись одновременно с хвойкиными активностями и Вертеба назвали «Помпеей Надднестрянщины». Сейчас там находится подземный музей «трипольской культуры».
То, что выявлено нечто самобытное, стало понятно на месте открытия первого поселения у румынского села Кукутени в 1884 году таким же любителем, как Хвойка — фольклорист и музыкант Теодор Бурада нашел интересные фигурки. Однако до момента, когда пришло понимание про общность всех этих находок, были определены разные типы поселений и локализован более старый центр культуры Кукутень-Триполье, прошли годы — сказывалось отсутствие коммуникации между исследователями разных стран.
Однако современное украинское общество предпочитает не замечать неудобные факты, а цепляться за фантазии агронома, ставшего основателем и первым главным хранителем музея Киевского общества древностей и искусств. Потому что приятнее считать себя арием, чем честно признаться, что украинский этнос сформировался в XVII–XVIII веке и живет на легендарных руинах точно так же, как арабы в Египте, не имеющие никакого отношения к древним египтянам.
Хотя сам Викентий Вячеславович в этом вряд ли виноват.