Ценные иностранцы. Россия начала принимать мигрантов по рецептам XVII века
За последние полгода в российские миграционные инстанции пришло без малого 600 заявок от потенциальных переселенцев из довольно необычной категории. Речь идёт об образованных и зачастую весьма успешных американцах, канадцах и жителях стран Евросоюза, которые не согласны с либеральной «повесточкой», разделяют традиционные духовно-нравственные ценности — и потому готовы приехать на жительство в нашу страну.
Данные о западных «релокантах здорового человека» 27 февраля обнародовали в Агентстве стратегических инициатив (АСИ) во время встречи главы агентства Светланы Чупшевой и нижегородского губернатора Глеба Никитина с выходцами из Германии, США и Франции, решившими поселиться в Поволжье.
Основанием для импатриации, то есть переезда на новую Родину, стал принятый в августе 2024 указ Владимира Путина. По этому документу иностранцы, которые разделяют принятые у нас ценности, смогут получить РВП (разрешение на временное пребывание) вне квоты. Решение по каждому ценному — безо всякой иронии — иностранному специалисту принимает штаб, действующий при федеральном МВД.
Так Россия на нынешнем витке своей истории вернулась к практике, которая существовала ещё при первых царях из династии Романовых. Наша страна принимает иностранных диссидентов (опять-таки в хорошем смысле).
Если сейчас это люди, уехавшие в том числе из-за зашкаливающей европейской «толерантности», то тогда на Русь бежали жертвы религиозной нетерпимости. Собственно, словом dysydent (от латинского dissidens, «несогласный») наши западные соседи Речи Посполитой называли всех некатоликов, и в том числе православных.
Выезд «на государево имя» православных особенно ценился в первой половине XVII века, поскольку в представлении всех православных тогдашнего мира Россия была единственной страной «благочестивой веры» среди океана погибших людей: «лютеров и калвинов», то есть протестантов, «папежан», то есть католиков, и «магометан».
Примером такого «выезда» является семья Киевского митрополита Иова Борецкого (1620–1631 гг.).
В архивах мы находим множество выписок и челобитных Разрядного приказа, которые повествуют о родственниках и службе царю этого удивительного человека.
Так, в выписке, составленной на основании справки из Посольского приказа, сохранилось описание царской милости сыну и племяннику Киевского митрополита, которые выехали в Русское государство на службу в лето от сотворения мира 7138-е (то есть в 1630 году).
«Сорок соболей и 50 рублёв денег»
Андрей Борецкий, сын митрополита Иова, и Павел Княжитцкий, племянник митрополита, были удостоены приема у царя Михаила Федоровича 13 января 1631 года и были «у руки», получили угощение с царского стола. Сам Андрей был пожалован в стольники к патриарху Филарету Никитичу (отцу царя), а Павла Княжитцкого пожаловали в московские дворяне.
Получили они отдельно подарки и от патриарха Филарета. Так, Андрей Борецкий получит от царя Михаила Федоровича: «Кубок серебрен золочен в 3 гривенки, бархат в 15 рублев… сорок соболей в 30 рублев, из Большого приходу 50 рублёв денег».
От патриарха Филарета Никитича он получил: «Образ окладной, ковш серебрен в пол 2 гривенки… 40 соболей в 20 рублев, 20 рублёв денег».
Такие же богатые подарки получил и Павел Княжитцкий. Вместе с подарками Борецкому и Княжитцкому добавили еду, питье и корм для своих лошадей.
15, 20, а тем более 50 «рублёв» были очень хорошими подъемными. Для понимания, на рубль серебром в XVII веке можно было купить почти 220 кг ржаной муки или под 30 килограммов масла, четырёхлетнего бычка или пять-шесть овец.
Царские дары для шляхтича Боярского
Летом 1631 года из пограничного русского города Путивля (сейчас в Сумской области Украины) воеводы князь Андрей Мосальский и Игнатий Уваров прислали с путивльским сыном боярским Григорием Гладким «выезжика».
Им оказался еще один племянник Киевского митрополита Иова — Степан Боярский. Прибыв в Москву, племянник митрополита рассказал о себе:
«Отец-де его, Федор Боярской, служил королю желнырскую (то есть военную — от польского żołnierz, солдат) службу на пяти конех, а мать его, Степанова, киевскому митрополиту Иову Боретцкому — сестра родная».
Три года назад Степан был отдан отцом в Вильно (современный Вильнюс) для учёбы грамоте, после чего с согласия отца переехал во Львов, где учился в тамошней школе два года. Во Львове молодой шляхтич выучился «польской и русской грамоте», после чего отправился в Киев.
В том же году перед Масленицей в Киеве умер его отец, а старший брат Иван Боярский подался в Русское государство. В Киеве Степан прожил с матерью 20 недель, после чего решил ехать в Москву на службу к царю.
Мать его осталась в Киеве в Михайловском монастыре. Добравшись наконец в Москву через Путивль, младший племянник киевского митрополита Иова Борецкого был принят царем Михаилом Федоровичем в Столовой палате и допущен к руке. Получил Степан и большие подарки за выезд в Россию: «кубок в 2 гривенки, бархат… камка, сукна… сорок соболей в 20 рублев, 30 рублев денег…»
Лазутчик Новиков и его задание
Активным помощником в деле православия и выезда малороссиян и белорусов в Россию был всё тот же Киевский митрополит Иов Борецкий.
Часть его скрытых контактов шла через русских лазутчиков, посылаемых путивльскими воеводами в Малую Россию в 1620–1630-х годах. Одним из таких лазутчиков был сын боярский из Путивля Василий Новиков.
Вернувшись осенью 1630 года в Путивль из Киева, Новиков рассказал, как побывал у митрополита, который информировал его о всем происходящем в Речи Посполитой, а на прощание сказал ему: «Как-де он… про всякие вести проведает, и он с тем пришлет к Государю к Москве сына своего Ондрея Боретцкого».
Что, как мы видим, и было сделано впоследствии. Его сын позже станет в России городовым воеводой в Ельце.
В лице Иова Борецкого мы видим человека, преданного делу православия, воспринимающего русского царя как единственного спасителя не только тела православных христиан от «папежников»-поляков, но и спасителя души выехавших к нему на службу.
Как стольник Пушкин помог предкам героя 1812 года
Выезжали в Россию не только православные из Речи Посполитой, как правило, те же русские (малороссы и белорусы), оставшиеся «вне родной гавани» после литовских завоеваний XII–XIII веков, но и православные христиане Балкан и Востока.
Таким случаем стал выезд на государево имя княжеского сына из Сербии, представителя рода Милорадовичей — чьи потомки впоследствии прославят Россию.
20 ноября 1640 года из Путивля стольник и воевода Григорий Пушкин (представитель старшей ветви древнего рода, давшего России величайшего поэта) прислал «с отпиской» иноземца, который и представился выходцем из сербской земли Цвеем Павловым.
Прибыв в Москву, приехавший иноземец был допрошен, и вот что он сказал о себе: «Сербской земли княжьего роду. Отец-де его, князь Павел Ильин сын Милорадов, в сербах служит турскому царю с поместья. А ему, царевичу, прямое имя во крещении — князь Степан».
Интересна и история выезда в Россию сербского князя Степана Милорадовича, которую он рассказал в Разрядном приказе.
История начинается семейной драмой, когда, по, словам Степана, «тому-де ныне четвёртый год свели из сербской земли в Царьгород турские люди обманом брата его родного меньшого князя Юрья, и в Царегороде ево обусурманили»— обратили в мусульманство.
Старший брат не смирился с этим и двинулся из Сербии в Стамбул на поиски.
Прибыв в османскую столицу, князь нашел «обасурманенного» брата и увёз из города. Беглецы достигли «Мултянской земли» (горная область Мунтения в современной Румынии), где младший брат умер.
Боясь погони и наказания от «басурман»-турок, Степан не стал возвращаться к отцу в Сербию, а укрылся на Афоне в Хиландарском монастыре, где скрывался полгода. В то же время в Хиландарском монастыре находился проездом Иерусалимский патриарх Феофан III (который в 1620 году восстановил Киевскую митрополию после Брестской унии 1596 года).
Князь Павел Милорадович, опасаясь о дальнейшей судьбе старшего сына, обратился к нему с просьбой о протекции перед русским царём Михаилом Федоровичем.
В тот момент Степан уже твёрдо решил выехать в Москву и отправился туда, получив два письма — от отца и от Иерусалимского патриарха. Свой путь в Русское государство молодой князь начал через земли Мултянскую и Волоскую (Валахия), добрался к границам Речи Посполитой и прошел крепости Хотин, Каменец-Подольский и через всю Литву добрался до русского Путивля. Там ему уже составил протекцию стольник Пушкин.
Два «рекомендательных письма» попали в Разрядный приказ, и сейчас их можно найти в архивах.
В одном из них князь Павел называет царя Михаила Романова «поборником Божественных церквей» и «вторым Константином, Богохранимого Царствующего града Москвы». Со скорбью старый аристократ писал об отступничестве от православия умершего младшего сына: «Злочестивые агаряне к Константине-граде опоиши сына моего младейшего и обаснословиша лукавым обаянем… младенческий разум… потуречища его, увы, грех ради».
Патриарх же, пользуясь случаем, уведомлял русского государя о церковных делах на Ближнем Востоке и рекомендовал молодого Милорадовича как «доброго и честного роду человека».
Как и в наше время, кандидатура импатрианта тщательно рассматривалась. В Разрядный приказ был вызван уже натурализовавшийся в России серб — князь Михайло Родионов сын Милорадов, двоюродный брат Степана. Он сообщил думным дьякам: «Сербенина князя Степана Милорадова знает отец-де его князь Павел в сербех чесной человек».
После чего князя-иммигранта представили царю, пожаловали серебряный ковш весом в 2 гривенки, дорогую шёлковую ткань — камку в 10 аршин, «30 рублёв денег» и поместный оклад, то есть участок земли в 550 четвертей — примерно в 280 гектаров.
Впоследствии князь Степан Милорадович пройдёт в России традиционную для всех иностранцев процедуру — «отдачу под начал в монастырь», где будет ещё раз испытано его православие и окончательно доказана верность традиционным ценностям России.
России понадобятся новые Багратионы
«Релокант» Степан дал начало русской ветви рода Милорадовичей, давший стране множество офицеров: от полковника Запорожского казачьего войска до дивизионного командира времён Первой мировой. Но более всего в нашей истории запомнился герой войны 1812 года и жертва мятежа декабристов, петербургский генерал-губернатор Михаил Милорадович.
Фамилия дала России дипломатов, учёных, чиновников — в первую очередь в малороссийских губерниях. Но никаких Милорадовичей на Руси бы не было, если бы не грамотная политика первых Романовых по привлечению ценных кадров из-за границы.
Как мы видим, в России XVII века активно принимали всех людей, разделявших «традиционные русские ценности», которыми в тот период обязательно были православие и желание служить царствующему дому. Несмотря на своё православие и даже принадлежность к некогда единому русскому народу (сын и племянники киевского митрополита), выехавшие в Россию иностранцы долгое время жили «особенно» в своих слободах в Москве: греческой, грузинской и т.д.
Браки также заключались среди «своих» выходцев. Однако, тут не стоит искать причин в желании сохранения привычных условий жизни для иностранцев, связано это было с получением ряда привилегий для таких «выезжих иностранцев».
Оправдано ли действие президентского указа в реалиях XXI века в России? Ответ однозначен — да, оправдано. Имея такой механизм, Россия сможет, как и в XVII веке, инкорпорировать в свой состав верных и преданных сынов Отечества (как Милорадовичи и Багратионы). Однако следует усилить контроль лояльности и подтверждения верности России таких новых сынов, как это делалось в XVII веке.