Президент России Владимир Путин провел в четверг переговоры с эмиром Государства Катар шейхом Тамимом бин Хамадом Аль Тани, на которых стороны обсудили ситуацию на Ближнем Востоке, украинский кризис и двустороннее сотрудничество.

Иван Шилов ИА Регнум

В начале беседы в узком составе Владимир Путин подчеркнул, что отношения России и Катара укрепляются. Катар, по словам президента, является одним из ключевых партнеров «Роснефти». Через РФПИ в Россию инвестировано около $1 млрд (всего Катар инвестировал более $13 млрд), но «перспектив гораздо больше», отметил российский лидер. Он вспомнил, как Катар оказывал содействие в получении права на проведение зимних Олимпийских игр в Сочи, Россия же помогала Катару при организации чемпионата мира по футболу в 2022 г.

Президент выразил благодарность за содействие Катара в обменах военнопленными, хотя украинский кризис предметно не обсуждался, сообщил пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков. «Была выражена благодарность катарской стороне за содействие в обменах военнопленными, но тема Украины предметно не обсуждалась», — сказал Песков журналистам.

Судьба баз в Сирии

Сирийской проблеме было уделено больше внимания.

В частности, эмир Катара проинформировал президента России о недавних контактах с сирийским руководством:

«Что касается Сирии, то несколько дней назад президент аль-Шараа был в Катаре, и мы говорили с ним об исторических и стратегических отношениях между Сирией и Россией. Он заинтересован в построении отношений между двумя странами, основанных на взаимном уважении».

Президент Путин в свою очередь заявил, что ситуация в Сирии, сотрясаемой в последние недели межконфессиональным насилием, имеет серьезное значение для России. По словам Владимира Путина, в САР много проблем: политических, связанных с безопасностью и чисто экономических.

«Мы хотели бы сделать все, чтобы Сирия, во-первых, оставалась суверенным, независимым и территориально целостным государством, и хотели бы обсудить с вами возможность оказания помощи сирийскому народу, в том числе гуманитарной», — обратился он к эмиру.

В этом контексте важно обратить внимание на возможность использования российских военных баз в Сирии в качестве гуманитарных хабов. Таким образом, Москва сможет изменить отношение к этим объектам той части сирийцев, которые выступали против Асада и воспринимали российские базы исключительно как элемент его поддержки.

Теперь возможно их перенацеливание на гуманитарные поставки для сирийцев, которые по-прежнему нуждаются во внешней помощи, в том числе и в поставках товаров и продуктов первой необходимости и продовольствия, с учетом сложной экономической ситуации в стране.

Хмеймим наряду с российскими может принимать и тяжелые катарские самолеты С-17 с гуманитарной помощью, которая на самой базе будет в полной безопасности, и дальше ее можно будет распределять по стране.

Таким образом, использование российских объектов для организации гуманитарных программ изменит и восприятие самого присутствия России в Сирии.

Собственно, об использовании российских баз в качестве гуманитарных хабов говорил еще в январе министр иностранных дел России Сергей Лавров.

Газа и Иран

Лидеры двух стран также обсудили ситуацию в секторе Газа, где Катар сыграл ключевую роль в посредничестве в заключении в январе соглашения между Израилем и ХАМАС о трехэтапном прекращении огня.

В марте Израиль возобновил наступление в анклаве, и переговоры о восстановлении режима прекращения огня пока не привели к прорыву.

«Катар, выступая в роли посредника, будет стремиться объединить различные точки зрения в попытке достичь соглашения, которое положит конец страданиям палестинского народа», — заявил шейх Тамим.

Президент России в свою очередь сказал эмиру: «Мы знаем, что Катар прилагает очень серьезные усилия для урегулирования израильско-палестинского конфликта. К сожалению, выдвинутые, в том числе и вами, инициативы не реализованы — в Палестине продолжают гибнуть мирные люди, что является абсолютной трагедией сегодняшнего дня».

На фоне событий в Газе и продолжающего там насилия гуманитарное сотрудничество России и Катара по Сирии может быть дополнено и иными инициативами в сфере урегулирования ближневосточных конфликтов, на это официальные представители России также обращали внимание.

В частности, накануне приезда эмира пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков заявил журналистам: «Регион переполнен конфликтным потенциалом. И Катар играет очень большую и важную роль в попытках разрешения многих ситуаций».

Показательно, что во время визита шейха Тамима бин Хамада в российскую столицу также прибыл министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи.

Не исключено, что эмир Катара может также передать американцам некое сообщение от иранской стороны по поводу второго раунда переговоров Ирана и США, которые должны пройти в Омане. При этом оно может быть подкреплено точкой зрения Москвы и Дохи.

Посредничество как столп внешней политики

Российско-катарский диалог в Москве может также открыть новую страницу более тесного сотрудничества в сфере посредничества и медиации, урегулирования конфликтов. Россия и Катар могли обмениваться опытом, который имеется у обеих стран. При том, что и у российской стороны есть чему поучится у катарцев, которые накопили уже очень больший опыт в таких делах и выработали эффективную методологию.

Подход Катара к участию в посредничестве в качестве одной из главных основ международной деятельности закреплен в конституции государства. Доха позиционирует себя как «Мекка угнетенных», с одной стороны, предоставляя убежище различным политическим силам, а с другой, активно участвуя в мирном разрешении споров между государствами и организациями.

При этом в своей медиаторской деятельности Государство Катар опирается на две главные основы — это стратегическое взаимодействие и тактический нейтралитет.

Стратегическое взаимодействие подразумевает, что отношения со сторонами, посредниками между которыми выступает Доха, не заканчиваются подписанием документа о примирении или нормализации. Катар использует свое посредничество для закрепления стратегического характера связей с ними и продолжает развивать сотрудничество во всех сферах, заручившись доверием во время посредничества.

Вторым аспектом является тактический нейтралитет, который помогает государству добиться этого доверия. Занимая активную позицию на международных площадках, поддерживая одних и осуждая иных, Катар в комнате для переговоров должен быть нейтрален и предлагать те варианты, которые устроят все стороны.

По мнению катарцев, посредничество не заключается в предоставлении площадки, необходимо предлагать сторонам и продвигать идеи и подтверждать слова действиями.

В частности, доверие к Катару как к посреднику в диалоге с «Талибаном» подкреплялось тем, что Доха смогла вывезти из Афганистана 120 тыс. человек иностранцев и сторонников свергнутого режима Ашрафа Гани. То есть Катар продемонстрировал свои возможности и влияние, и к его посредническим усилиям стало еще больше доверия.

Также можно напомнить, что посреднические усилия Катара выходят далеко за пределы Ближнего Востока и охватывают Африку (Конго — Руанда, Чад и т.д.) и даже Америку, где в 2023 году Доха выступала посредником между США и Венесуэлой по обмену заключенными.

Понять Катар

Визит эмира Катара Тамима бин Хамада в Москву, кроме всего прочего, должен приблизить стороны к ещё большему пониманию и учету интересов друг друга.

Напомним, что 10–15 лет назад отношение в России к Катару было скорее негативным, во многих СМИ Доху обвиняли в поддержке радикальных сил на Ближнем Востоке, и, наоборот, в Дохе считали, что Россия является чуть ли не главным противником исламского мира. Теперь же Россия и Катар значительно лучше узнали друг друга, а подобные обвинения если и можно услышать, то только со стороны маргиналов.

В данном случае показательно, что исключение из списков террористических организаций движения «Талибан» произошло во время визита Тамима бин Хамада в Москву. Собственно, Москва и Доха имеют общее видение того, как должен выглядеть «Афганистан будущего», и намерены подталкивать афганские власти к реформам и формированию инклюзивного правительства.

При этом Катар может предложить и собственную успешную модель «исламской демократии» в качестве гражданского общества «не-западного типа», которое опирается на традиционные ценности и может быть примером для Афганистана.

Начиная с 1995 года демократия проникла во все сферы катарского общества: министры правительства и другие государственные должностные лица проявляли инициативу и заменяли, где это возможно, назначенные органы выборными, например, в советах при министерствах. Тогда заговорили о «фестивале демократии» (Ayd aldimukratiyyah), охватившем Катар.

Также реформы касались и прав женщин, которые получили право участвовать в выборах и назначаться на государственные должности. Катар предоставил им избирательные права одновременно с мужчинами в связи с выборами 1999 года в Центральный муниципальный совет. Эти выборы — первые в Катаре — были сознательно проведены 8 марта 1999 года, в Международный женский день. Наконец, 29 апреля 2003 года в эмирате состоялся референдум по новой Конституции страны.

Шейх Тамим бин Хамад, нынешний эмир Катара, которому Хамад бин Халифа передал власть в 2013 году, продолжил линию отца во внешней и внутренний политике.

Умеренный ислам как альтернатива авторитаризму

Начиная с 70-х годов Катар начал превращаться в «Мекку угнетенных». Доха приглашала в свою страну исламских ученых и проповедников, в том числе из Египта, которые подвергались там преследованиям, но смогли примирить положения ислама с современностью, не разрушая при этом исламской системы.

Шейх Хамад, а затем и шейх Тамим пытались инвестировать в исламские ценности, такие как свобода религии, свобода слова и плюралистический социально-политический дискурс между эмиром и общественностью.

В результате Доха смогла не только освободиться от ультраконсервативного влияния, которое до недавнего времени исходило из Саудовской Аравии, путем преодоления укоренившихся социальных норм, либерализации образования и рынка труда и введения гражданских свобод, но и сформулировать собственные идеологические обоснования того, как должны вестись преобразования в арабском и исламском мире в целом.

Поэтому и сама государственная система Катара, основанная на религиозных ценностях, целиком и полностью отвечает запросам современного общества. Хотя в Катаре предусмотрена смертная казнь за супружескую неверность или за вероотступничество, однако случаев подобных смертных приговоров в стране зафиксировано не было.

И в целом приговоры к высшей мере наказания в Катаре, в отличие от КСА, крайне редкое явление и выносятся только за особо тяжкие уголовные преступления, несмотря на большой перечень деяний, предусматривающих смертную казнь. Единственный в XXI веке смертный приговор был исполнен в 2020 году за убийство.

Также в эмирате существует наказание в виде 100 и 40 ударов палками за «незаконные половые отношения» или за употребление алкоголя. Но постановления о таковых хотя и имеют место, но практически никогда не доходят до практической реализации, так как их применение крайне затруднено многочисленными медицинскими противопоказаниями, и обычно после медицинского освидетельствования они заменяются штрафами.

Собственно и роль Катара в событиях «арабской весны» наиболее рельефно показывает, на какие установки опиралась Доха после того, как его правителем стал Хамид бин Халифа Аль Тани, чью линию продолжил эмир Тамим бин Хамад.

Политика Катара во время «арабской весны» не была ни идеологической, ни религиозной, а прагматичной. Связи Катара с исламистами эволюционировали из традиции эмирата предоставлять политическое убежище для преследуемых и попытки страны диверсифицировать свою внешнюю политику.

Более того, среди высших политиков в Катаре было широко распространено мнение, что умеренный политический ислам предоставляет единственную функциональную оппозицию авторитаризму.

Поэтому, когда существующий социально-политический порядок арабского мира распался, Катар воспринимал исламистские группы как единственную доступную силу, способную заполнить общественно-политическую пустоту, оставленную неудачными режимами, — по крайней мере временно.

Сейчас Катар исходит из тех же предпосылок пытаясь помочь сирийцам построить поставторитарное будущее, призывая пришедшие к власти в Сирии силы принять плюрализм, гражданские свободы и социально-политическую интеграцию.

***

Роль Катара в регионе остается крайне важной. Несмотря на свои незначительные размеры, он действительно может считаться региональной державой, исходя из политического веса, ресурсов и способности продвигать собственные интересы.

И что особенно важно для Москвы, Доха проводит самостоятельную внешнюю политику, развивая и укрепляя связи с США и Турцией, Ираном и Афганистаном, Венесуэлой и Конго, а Российская Федерация является для Катара одной из важных точек опоры в регионе и мире и останется таковой в обозримой перспективе.