Шофёр против моджахедов. Как «шурави» уничтожили филиал ЦРУ в Пакистане
Сорок лет назад, в последних числах апреля 1985 года, Межведомственную разведку Пакистана (ISI), еë вашингтонских кураторов и «подшефных» афганских моджахедов постигла крупная неприятность.
Жарким апрельским вечером, в построенном американцами для боевиков «Исламского общества Афганистана» лагере Бадабер (близ пакистанского города Пешавар) «борцы за свободу» собрались на намаз.
В это самое время небольшая группа советских военнопленных и захваченных «душманами» бойцов Демократической Республики Афганистан начала восстание, с главной целью — вернуться домой.
Силы были несопоставимы. В начавшемся 26 апреля бою 14 советским пленникам и 40 «нашим» афганцам противостояли сначала сотни, а затем тысячи моджахедов под началом западных инструкторов.
Через сутки восстание прекратилось детонацией складов с боеприпасами, поднявшей на воздух всю базу.
Хотя Исламабад и пытался скрыть новость о бунте, взрыв разнёс по миру информацию о реальной роли американцев в Афганистане и Пакистане. После чего Советский Союз начал масштабную военную и диверсионную деятельность на пакистанской территории.
Для того, чтобы понять контекст, в котором советские и афганские пленные подняли обречённый бунт, напомним, с чем к 1985 году имел дело советский «ограниченный контингент в Демократической республике Афганистан (ДРА)».
Заторы на «Магистрали»
С одной стороны, ещё с конца 1979 года территория дружественной страны была под контролем «контингента» — точнее, 40-й общевойсковой армии. Но, с другой, кабульское правительство и «шурави» («советские») контролировали Афганистан лишь условно.
Наши войска удерживали крупные населённые пункты, военные базы и стратегические дороги, за которыми начиналась враждебная территория.
Ситуация усугублялась тем, что командование долгое время делало ставку на масштабные прочесывания и зачистки, не учитывая специфику партизанской войны и менталитет афганских народов — пуштунов, хазарейцев, местных таджиков и узбеков.
С начала войны и вплоть до вывода войск в 1989-м проводились крупные акции по деблокированию окружённых моджахедами городов. Примером может служить операция «Магистраль» по прорыву блокады города Хост и одноимённой провинции в ноябре 1987-го — январе 1988-го. Но такие акции хоть и достигали тактических успехов, не меняли стратегической картины.
«Душманы», в свою очередь, получали новые типы вооружений, например зенитные комплексы. Причём получали из двух источников — США и КНР. Китай на тот момент считал «московских ревизионистов» своими оппонентами. Уже после восстания в Бадабере, в 1986 году США начали поставлять «Исламскому обществу Афганистана» (ИОА) Бурхануддина Раббани, «Исламской партии Афганистана» Гульбеддина Хекматияра и другим исламистским группировкам переносные зенитно-ракетные комплексы Stringer, что станет серьёзной угрозой и для гражданской авиации, и для операций наших ВВС в афганском небе.
В рамках тайной операции ЦРУ «Циклон» в 1979-89 годах американцы при помощи своего ближневосточного «кошелька» — Саудовской Аравии — потратили около 40 млрд долларов (учитывая инфляцию, это примерно 118 млрд современных долларов) на вооружение примерно 100 тысяч боевиков.
«На земле» в Пакистане работу военных и учебных центров, возникших вдоль всей границы с ДРА, курировала местная Межведомственная разведка (Inter-Services Intelligence, ISI). Эти же младшие партнёры ЦРУ отвечали и за набор наёмников из почти 40 мусульманских стран. В первой половине 1980-х шеф ISI Хамид Гуль, в частности, продуктивно контактировал с молодым саудовским миллиардером по имени Усама бен Ладен. Через прототип «Аль-Каиды»* — организацию «Мактаб аль-Хидамат» афганским группировкам текли деньги, оружие и поставлялись новые иностранные «добровольцы».
Свинцовый кнут и «правозащитный» пряник
Одним из организованных ЦРУ и ISI центров подготовки афганских и прочих боевиков стал Бадабер, расположенный недалеко от одноимённого поселения близ города Пешавар — столицы Северо-Западной провинции Пакистана. Изначально здесь был лагерь афганских беженцев, перешедших пакистанскую границу в попытке спастись от войны. Построенный в 1983 году американцами центр отдали под управление «Исламского общества Афганистана» Бурахнуддина Раббани. К слову — после того, как в начале 1990-х моджахеды уничтожат оставшийся без нашей поддержки дружественный кабульский режим, Раббани какое-то время будет считаться президентом Исламского Государства Афганистан.
База, которую американцы доверили боевикам Раббани, занимала около пяти квадратных километров. Здесь располагалось шесть крупных складов, заполненных оружием, боеприпасами и снаряжением, поставлявшимся как из-за рубежа, так и захваченным в боях. Официально это место продолжало числиться лагерем для перемещённых лиц. Беженцы действительно жили в Бадабере и окрестностях.
В 1983–1984 годах в лагерь начали поступать военнопленные, захваченные преимущественно в ходе ожесточенных боев в Панджшере и Карабахе (город в провинции Газни, не путать с регионом в Закавказье). До прибытия в Бадабер пленных содержали в более суровых условиях — в специально оборудованных «зинданах», традиционных подземных тюрьмах-темницах.
Во время заключения «шурави» было категорически запрещено общаться с афганскими товарищами. Узников использовали в качестве рабочей силы, в том числе, в каменоломне.
Изнурительный труд, плохое питание и отсутствие медицинской помощи делали их положение крайне тяжелым. «Провинившихся» заключенных содержали в сараях вместе со скотом. За малейшие проступки и неповиновение применялись избиения кнутом со свинцовым наконечником, что приводило к серьезным травмам и увечьям.
Одновременно с физическим насилием шло моральное давление на узников. Их пытались склонить к обращению в ислам джихадистского толка.
Но главное, с пленными шурави в Бадабере активно пытались «работать» и американские неправительственные организации, подконтрольные ныне упраздняемому USAID. Одно из подробных сообщений об узниках оставила посетившая их руководитель нью-йоркского офиса Freedom House** Людмила Торн — американка из семьи, «в годы Второй мировой войны выехавшей из СССР в Германию».
Часто пишут, что «эмигрантка пыталась спасти русских пленных» — на деле же «помощь» сводилась к уговорам написать прошение Рональду Рейгану о политическом убежище в США. «Правозащитница» Торн утверждала: «Один из мальчиков… начал кричать во все горло, что эхо в горах раздавалось: «Людмила, возьмите меня с собой в Америку!» Я расплакалась…»
Похожую пиар-миссию — забрать «расплакавшихся» русских солдат в «страны свободного мира» — возложили на гражданку Франции, члена связанного с ЦРУ эмигрантского «Народно-трудового союза» Ольгу Свинцову — также из семьи, «воспринявшей идеи генерала Власова и уехавшей из СССР». Свинцова якобы собрала у узников Бадабера прошения о предоставлении французского гражданства. Но судя по тому, что за этими поездками не последовало появление «выбравших свободу солдат» где-нибудь на «Голосе Америки»***, обе миссии провалились.
«Глаза смотрели недоверчиво и зверовато»
Как бы то ни было, из сообщений Людмилы Торн стали известны имена военных, которых она интервьюировала в августе–сентябре 1983 г.: Михаил Варварян из Еревана, Владимир Шипеев из Чебоксар и Николай Шевченко из Киева.
«Шевченко был водителем небольшого грузовика, на котором развозил продукты и сигареты для воинских частей. Николай был женат, дома у него была маленькая дочь… Его захватили в плен партизаны, когда он сидел в своем грузовике в районе Герата», — писала Торн в докладной записке.
Вряд ли она допускала, что этот мирный шофер через полтора года поднимет восстание.
Миссис Торн была не вполне точна.
Николая Шевченко призвали из Киева, но родом он из Сумской области. Работал, и вправду, водителем — в ремонтно-строительной организации в Грайвороне (Белгородская область), потом прессовщиком на Харьковском релейном заводе, а затем опять «за баранкой» — в тресте «Киевгорстрой-1». В январе 1981 Николай добровольцем пришёл в Киевский горвоенкомат и отправился по найму в ДРА. Служил водителем в автолавке военторга 5-й мотострелковой дивизии, «мотался» по военным городкам от Кандагара до Герата. Именно близ города Герат в сентябре 1982-го он попал в плен к душманам.
Военный публицист и писатель Сергей Герман в книге «Однажды в Бадабере» рисует портрет Шевченко: «Среди двадцатилетних мальчишек он, тридцатилетний, казался почти стариком. Был он высок ростом, широк в кости. Серые глаза недоверчиво и зверовато смотрели из-под бровей». Охранники-моджахеды относились к Абдурахмону (как они на свой лад называли Николая) с уважением, смешанным с опаской. Опасались неспроста.
Богатыри против «малишей»
Далее сошлёмся на рапорт полковника Юрия Тарасова главному военному советнику в ДРА генералу армии Григорию Саламанову от мая 1985 г.
Вечером 26 апреля, пока основной «контингент» боевиков был на плацу на намазе, группе пленных под руководством Шевченко удалось бесшумно нейтрализовать двух часовых, которые охраняли склады артиллерийского вооружения и вышку. Они освободили остальных заключённых и, вооружившись захваченным на складах оружием, попытались скрыться.
У бойцов оказались боеприпасы к спаренной зенитной установке и крупнокалиберному пулемёту ДШК, миномёт и гранатомёты. Целью был не только побег, но и захват радиостанции, чтобы сообщить свои координаты и попросить о помощи.
Восстание стихийно поддержали и пленные солдаты армии ДРА. Правда не все. Один из них, по имени Мухаммед Ислам, во время событий перешел на сторону моджахедов, сдав информацию о ситуации и положении бунтовщиков. Реакция была незамедлительной.
В 23:00 моджахеды из тренировочного лагеря Халида ибн Валида окружили крепость. Им на помощь выдвинулись и пакистанские «малиши» — ополченцы из пограничных племен, а затем и регулярные части пакистанской армии, усиленные бронетехникой и артиллерией.
В сводном документе штаба 40-й армии, посольства СССР в Исламабаде и ГРУ Генштаба также от мая 1985-го говорится:
«Завладели оружием, заняли оборону и потребовали от прибывшего к месту событий Бурхануддина Раббани встречи с представителями советского и афганского посольств в Пакистане или представителем ООН. Переговоры с Раббани велись с использованием средств громкоговорящей связи и по телефону».
Обескураженный Раббани лично обратился к восставшим, предлагал сложить оружие и обещал им жизнь в обмен на сдачу. Однако восставшие предложение решительно отвергли и вновь требовали встречи с дипломатами СССР, ДРА и представителями «Красного креста».
Для подтверждения серьезности намерений восставшие заявили, что взорвут склад с боеприпасами.
Раббани отклонил все условия и отдал приказ о начале штурма лагеря.
«Не могли найти ничего целого»
Атака продолжалась всю ночь. Помимо наземной техники и артиллерии в штурме участвовали вертолёты пакистанских ВВС.
К 8 часам утра 27 апреля стало очевидно, что окружённые не собираются сдаваться. В ходе ожесточенного штурма произошел инцидент, едва не стоивший жизни самому Раббани. Граната взорвалась в непосредственной близости от него, и лишь благодаря телохранителю, принявшему на себя большую часть осколков, лидеру моджахедов удалось избежать гибели.
Осознав, что штурм затягивается и не приносит желаемого результата, Бурхануддин принял решение покончить с сопротивлением пленных, полностью уничтожив базу. В 8 часов утра тяжёлая ствольная артиллерия приступила к массированному обстрел Бадабера.
Тогда-то и прогремел взрыв, который унёс жизни почти всех восставших узников. Инструктор по артиллериийскому делу в Бадабере Гулям Расул Карлук вспоминал:
«Раздался мощный взрыв. Ракеты взрывались и разлетались в разные стороны… Что я увидел на месте взрыва… Это были пальцы с одной стороны, рука в другом месте, а уши — с третьей». После боя удалось найти тело одного из заключённых, половину тела другого, «которое было оторвано и отброшено в сторону». «Всё остальное было разорвано на куски, и мы не могли найти ничего целого».
Из сообщения консульства США в Пешаваре в Госдепартамент: «Территория в районе квадратной мили была покрыта слоем осколков снарядов, ракет и гранат, а местные жители обнаружили человеческие останки на расстоянии до четырех миль от места взрыва».
В литературе и документальных фильмах, посвящённым бунту в Бадабере, фигурируют три версии причин взрыва. Первую изложил единственный выживший советский военнопленный, узбек Носиржон Рустамов. Он не участвовал в бунте, непосредственно во время событий находился в подвале одного из зданий. После подавления восстания остался в плену, в 1992 г. был передан афганцами властям уже независимого Узбекистана.
«Раббани… отдал приказ стрелять. Снаряд угодил прямо в склад и произошёл мощный взрыв. Всё взлетело на воздух. Ни людей, ни здания — ничего не осталось, — рассказывал Рустамов в фильме «Тайна лагеря Бадабер. Афганский капкан». — А в нашем подвале буквально произошло землетрясение. Раббани сказал: «Выгоните всех из подвала, пусть они сюда подойдут». И он нам сказал: «Давайте, соберите всех. Всё, что осталось от ваших земляков».
Вторую версию изложил сам Раббани. Он заявлял, что не отдавал приказа бить из пушек по зданиям, где хранились боеприпасы. Дескать, произошла трагическая случайность: один из моджахедов выстрелил из РПГ и по ошибке попал в арсенал. Наконец, в ряде публикаций присутствовало третье объяснение — склад взорвали сами восставшие, понявшие, что сил сопротивляться у них больше нет, а в плену их в любом случае ожидает смерть, но после изощрённых пыток.
И если причина взрыва так и покрыта мраком, то, что происходило после него, известно хорошо. Оставшихся в живых контуженных моджахеды добивали ручными гранатами — так они мстили за «братьев», погибших во время штурма.
«Впредь русских в плен не брать»
Пакистан отчаянно пытался скрыть произошедшее в Бадабере. Первым о происшествии попытался сообщить пешаварский журнал «Сапфир», однако тираж издания был конфискован и уничтожен. В первых сообщениях Госдепа США уклончиво сообщалось о детонации, а сама база именовалась «гуманитарным лагерем».
Позже, когда отрицать стало сложно, Бурханутдин Раббани утверждал, что потерял в Бадабере всего лишь 20 моджахедов.
Но, конечно, противник осознавал масштаб бедствия.
Как рассказывал собкор «Красной звезды» в Кабуле Александр Олейник, радисты 40-й армии перехватили переговоры лидера «Исламской партии Афганистана» Гульбеддина Хекматияра с одним из полевых командиров. Хекматияр информировал, что в Бадабере «было убито и ранено 97 наших братьев», и требовал «впредь русских в плен не брать, а уничтожать на месте».
Данные о 97 убитых и раненых боевиках, в принципе, сопоставимы с теми цифрами, что присутствуют в документах советского Генштаба. Из них следует, что погибло около 120 боевиков и находившихся в Бадабере беженцев из Афганистана. А также шесть американских советников, 13 представителей пакистанских властей и 28 офицеров армии Пакистана.
В результате взрыва база была полностью разрушена. Потери вооружения составили три реактивные системы залпового огня «Сакр» (египетская модификация «Града»), более 2 млн патронов, около 40 орудий, минометов и пулеметов, а также около 2000 реактивных снарядов и иных снарядов различных типов. Вместе с лагерем были уничтожены многие важные документы.
Очень странные дела в Пакистане
Формально Москва ограничилась дипломатическим демаршем: МИД СССР передал правительству Исламской Республики Пакистан ноту протеста с осуждением поддержки агрессии в ДРА. «За то, что случилось в Бадабере, полную ответственность несёт Исламабад», — заявил посол СССР в Пакистане Виталий Смирнов. Но похоже, что протестами дело не ограничилось.
По ряду сообщений, в 1987 году советские военные провели несколько рейдов из Афганистана на территорию Пакистана, в результате которых были ликвидированы 234 моджахеда и пакистанских военнослужащих.
А 10 апреля 1988 года в лагере Оджри, расположенном между столицей Пакистана Исламабадом и Равалпинди, прогремел мощный взрыв, уничтоживший склад боеприпасов. Взрыв унёс жизни до 1,5 тысяч моджахедов и солдат армии Пакистана. Расследование инцидента пришло к выводу о том, что причиной взрыва стала диверсия. Версию «следа шурави», впрочем, подтвердить не удалось.
Спустя несколько месяцев, 17 августа 1988 года произошел еще один загадочный инцидент: в авиакатастрофе погиб диктатор Пакистана генерал Мухаммед Зия-уль-Хак. ISI и другие спецслужбы заявляли о причастности КГБ СССР к смерти президента — но опять-таки не привели достаточных доказательств.
Если же допустить, что «русский след» и правда присутствовал, то это была расплата за гибель узников лагеря Бадабер.
*Организация, признанная террористической и запрещённая на территории Российской Федерации.
**Организация, признанная нежелательной в России.
***СМИ, выполняющее функцию иностранного агента.