16 апреля в селе Маломихайловка (Шебекинский район Белгородской области) погиб 10-летний ребенок, поднявший с земли мину-«колокольчик». А 20 апреля, в аккурат на Пасху, в другом белгородском селе — Таврово — тяжелые ранения получил мальчик 12 лет.

Zuma/TASS

Несколько месяцев назад ему подарили такой же «колокольчик» как сувенир — по одним утверждениям, родственники, по другим — гость с фронта: все они были уверены, что мина обезврежена. Так и лежала несколько месяцев, пока мальчик не взял ее в руки. Сейчас он в Москве, в РКДБ: предстоит ряд серьезных операций.

«Колокольчики» — находка нередкая (только в Белгородской области саперы обезвредили уже больше 3 тыс.), но бывают предметы и покрупнее. В 2023 г. сразу два беспилотника принесли домой грибники из леса. Один — в Брянской области, другой — в Смоленской. Мотивировали одинаково: вещь полезная, в хозяйстве сгодится. Аккумуляторы, двигатель, видеокамера! — не пропадать же добру. В обоих случаях обошлось без трагедии — но лишь благодаря испугу домашних и недоброй наблюдательности соседей.

Но всех переплюнул житель села Белянки того же Шебекинского района. Во время полевых работ он нашел беспилотник и простодушно принес его своим детям, в дом — играйте, милые! Мороз по коже.

Вроде бы должен знать, как еще в 2022-м взорвался в руках 9-летнего мальчика симпатичный, трогательно самопальный картонный дрон, упавший во двор дома близ подстанции в Белгородском районе. Взрыв рассек ему лицо и пробил дыру в плече, после серии операций ребенок восстанавливается до сих пор. Громкий был случай — да вот не вспомнился.

Тут снова пронесло, но бездумность отца из Белянок потрясла даже белгородского губернатора Вячеслава Гладкова, ко всему привычного. «Дорогие друзья! — воззвал Гладков. — Эти игры, они заканчиваются, к сожалению, трагически: похоронами, кладбищем. Это страшно для любого родителя, для любого взрослого. Но, к сожалению, это реальность, в которой мы с вами живем».

И эта реальность — не только в прифронтовых областях.

Звуки войны

…Ждет операции на глазах и мальчик из Воронежской области. Отец продавал машину, дальний родственник привел покупателя, а в кармане у него была боевая граната на какой-то «всякий случай». Никто никого не хотел убивать, но случилось одно неверное движение — и вот оба гостя мертвы, а отец и сын ранены.

Кажется, что это сюжет из пресловутых «лихих девяностых» — но граната вполне могла быть и из новейших арсеналов.

Мы привыкли считать сообщения про «саперы обезвредили» эхом войны, подразумевая, конечно же, Великую Отечественную. Каждый год специальные пиротехнические подразделения МЧС обезвреживают и уничтожают около 40 тысяч взрывоопасных предметов, главным образом — в местах былых сражений (количество современных диверсионных устройств в этой статистике невелико). Ту же цифру называют и в Белоруссии, где земля по-прежнему нашпигована неразорвавшимися снарядами и минами.

Недавно двухлетний (!) малыш спокойно поднял старинную гранату и принес на дачу в Одинцовском районе Подмосковья, а девочка добыла боевую гранату в песочнице на территории детского сада в Воронеже.

Но сегодня «эхо войны» уже не эхо, а уверенный звук, не стремящийся к завершению.

«Не страшнее синяка»

Детей ранят и снаряды для будто бы мирных забав. Петарды взрываются чуть реже, чем прежде (продавцов несколько поприжали), но сейчас новое поветрие: страйкбол (военно-тактическая игра для детей от шестнадцати лет; в 14 лет допускается участие вместе с родителями).

В Твери дедушка подарил страйкбольную гранату семилетнему внуку, теперь внук и его товарищ — в больнице с ожогами. Страйкбольные гранаты продаются на маркетплейсах, их производители уверяют, что самая страшная травма при взрыве — синяк. Но как бы не так. Девятилетний мальчик из Петербурга попросил у папы подержать гранату, которую сам папа считал муляжом, итог: множественные ожоги лица, тела и руки, разрыв барабанной перепонки, ссадины лица и груди.

И это ещё не самый страшный исход. Завхоз одного московского предприятия, житель района Щукино, тоже думал, что ему подарили учебную гранату — больше года она преспокойно лежала на полке, пока 12-летний племянник не заинтересовался. Погибли на месте трое: и сам завхоз, и племянник, и сын.

Особая категория — дети «черных археологов» (добывающих раритеты среди незахороненных солдатских останков). Так, в ноябре 2023 года московский третьеклассник притащил в школу уже настоящую гранату РГД-33 (состояла на вооружении Красной армии до начала 1940-х). Вскоре полиция нашла на участке его отца склад смертоносного винтажа: мины, немецкие гранаты, снаряды и патроны.

Нет сомнения, что через какое-то время «черные археологи» появятся и на местах недавних боев, и отсутствие тел их не смутит: с земли тоже есть чем поживиться. И детишки их, должно быть, уже ждут новых подарков — крутых, пацанских, «родных». И, по заверениям родителей, гарантированно безопасных.

Древние игры

Природа детской игры неизменна. «Мальчики заводят на горе древние мальчишеские игры…» (В. Луговской), — и смысл их устойчив: сражение или состязание. Военная атрибутика — ведущая в ассортименте мальчиковых игрушек, так же как куклы для девочек — атрибутика красоты и материнства. Сюжеты войны и любви — универсальный каркас детского образа мира, и все попытки демилитаризовать мир мальчиковой игры, выхолостить ее не приносят успеха.

Но день сегодняшний размывает границу между игровым и смертоносным, имитацией и оригиналом. Боец СВО идет с сыном и женой на рынок на юго-востоке Москвы, в палатке покупают безобидную игрушечную гранату за 1000 рублей, продавец уверяет: это просто брелок! Но мальчик рвет чеку — и граната взрывается. Да, все живы, только у мальчика акустическая травма и руки поцарапаны, это просто китайский контрафакт и дурные батарейки — но что должен был почувствовать отец в эти секунды? На мать, кстати, пытались составить протокол за плохое воспитание сына: дернул чеку!

А недавняя страшная трагедия в Комсомольске-на-Амуре, когда на выставке трофейной техники внезапно открывшийся люк американского БТР убил четырехлетнего малыша? Казалось бы — рок, фатум, ужасное и непредсказуемое стечение обстоятельств. Но судя по тем мерам, которые принимаются сейчас на выставке (ограждения, запреты залезать в машины и танки), трагедия была в принципе предотвратима. Как говорят в таких случаях, «лучше перебдеть» — но рутинно бдеть мы как-то не привыкли, у нас либо час мужества, либо лавандовый раф на веранде.

У среднего россиянина, не участвующего в войне, — сознание мирного обывателя, он же «шпак» («Мир разделялся на две неравные части: одна — меньшая — офицерство, … другая — огромная и безличная — штатские, иначе — шпаки, штафирки и рябчики». — А. И. Куприн). Так обычно и бывает. Однако нужно понимать, что расслабленный, идиллический уклад, дружественная и доброжелательная внешняя среда не возникнут сразу после окончания СВО.

Этот неприятный факт не все еще приняли.

Не бояться бояться

Всё это повод не для паники, но для внутренней, личной мобилизации. В 1999 г., когда страна переживала трагедии в Буйнакске и Москве, граждане начали массово и деловито обзаводиться домофонами — без тягомотных собраний, голосований и коммунальных склок.

Просто сдавали деньги (немалые), не пускали в подъезд незнакомцев, дежурили. После взрывов в метро начали отдаляться от женщин в никабах — вокруг темных одеяний мгновенно возникала пустота даже в переполненном вагоне. Некоторый опыт тихой гражданской консолидации у нас, шпаков, имеется.

Сейчас речь не столько о гражданской, сколько о родительской бдительности. Какие-то ходы у родителей есть.

Например, не тащить в дом брутальные военные сувениры (нет, они не придадут дополнительной мужественности ни отцу, ни сыну). Запахи пороха и крови не должны проникать в детскую — по крайней мере, пока мы в силах этого не допустить.

Не дарить детям ничего, что хотя бы с минимальной вероятностью, хотя бы, как говорят мужественные люди, «в воспаленном бабском воображении» может представлять опасность.

Научить детей, насколько это возможно, предпочитать безопасное — любопытному.

И, наконец, не стыдиться своего страха, если речь идет о страхе за жизнь детей, потому что другой жизни у них не будет.