С 13 по 16 мая президент США Дональд Трамп совершил беспрецедентный визит в Саудовскую Аравию (КСА), ОАЭ и Катар. Это стало его первой зарубежной поездкой в статусе главы государства.

Иван Шилов ИА Регнум

Примечательно не только выбранное направление первого визита — прежде американские президенты предпочитали начинать свои поездки с Канады или Великобритании, — но и отсутствие в его маршруте Израиля. Это первый случай за десятилетия, когда американский президент, посещая Ближний Восток, игнорирует своего традиционного союзника.

Такой шаг, с одной стороны, может отражать сдвиг в стратегии Белого дома.

Администрация Трампа, уставшая от неуступчивости израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху и его союзников — радикальных сионистов, заседающих в правительстве, пытается сделать ставку на арабские монархии, как ключевых ближневосточных партнеров, впервые отодвигая Израиль на второй план.

С другой стороны, не будь сами арабские монархии столь привлекательными для американской администрации в качестве экономических доноров и инвесторов, никакое недопонимание с Нетаньяху не заставило бы предприимчивого Трампа тратить время на формальное турне.

Персонализация международных отношений

Визит Трампа наиболее рельефно подсветил тенденцию к «приватизации» и «персонализации» американской дипломатии, особенно если речь идет о связях с арабскими государствами. Эти жесты подчёркивают ставку на персональные отношения и самого Трампа, что контрастирует с более формальным стилем администрации Байдена.

В этом регионе лесть и комплименты давно стали частью деловой повестки, а местные правители хорошо прочувствовали этот момент, понимая, что, выстраивая личное взаимодействие с американским президентом, можно добиться гораздо большего, чем при ведении более забюрократизированного межгосударственного диалога.

При этом арабские лидеры как будто соревновались за то, кто из них в большей степени способен оказать впечатление на американского президента и добиться его личного расположения.

Этот подход проявился уже в первый день визита Трампа, когда он прибыл в Саудовскую Аравию. И здесь, в нарушение королевского протокола, наследный принц и фактический правитель КСА Мохаммед бен Салман лично встречал американского лидера на взлетной полосе.

Истребители F-15 Королевских ВВС Саудовской Аравии обеспечивали почетный эскорт для Air Force One, когда Трамп приближался к Эр-Рияду, а кортеж президента США по столице сопровождали всадники с флагами США и Саудовской Аравии на арабских скакунах.

Однако Трамп в свойственной ему манере «отплатил» кронпринцу нарушением местной традиции гостеприимства, когда отказался от традиционного арабского кофе («кахва») во время встречи.

В арабской культуре предложение кофе — жест глубокого уважения и гостеприимства. Его подают в специальном кофейнике («далла») вместе с финиками, а отказ расценивается как пренебрежение к хозяевам. Это примерно как в России гостю отказаться от предложенного хлеба с солью.

Хотя саудовские официальные лица публично не комментировали этот жест, очевидно, что подобное поведение противоречит дипломатическому этикету региона, где все мировые лидеры обычно принимают угощение в знак вежливости.

Но Трампу простили и это небольшое упущение. Тем более что Саудовская Аравия оказалась первой страной, которую американский президент посетил с визитом во время своей новой каденции.

Эмир Катара шейх Тамим бин Хамад, с которым Трамп встретился в Дохе на следующий день, пытался сделать акцент на национальной идентичности, стремясь произвести впечатление парадом верблюдов у президентского дворца в Катаре.

«Я признателен за верблюдов. Давно таких не видел. Приветствие было что надо, мы это ценим», — сказал на это президент США.

Как отмечали наблюдатели, помимо верблюдов были лошади, которые, видимо, не вызвали у хозяина Белого дома столь ярких чувств, так как он уже видел подобное в Саудовской Аравии. Поэтому, наверное, и к резиденции эмира американского лидера сопровождал кортеж не из наездников, а из автомобилей Tesla Cybertrack.

Дворец эмира «Аль-Ваджба» понравился Трампу не меньше верблюдов, как и мрамор, из которого он был построен. Это он оценил как строитель: «Хороший дом. Хороший».

Ну и чтобы окончательно закрепить статус «главного союзника США за пределами НАТО», которым обладает Катар, Трампу должны были вручить роскошный Boeing 747-8 стоимостью $400 млн, названный «летающим дворцом».

Однако это вызвало скандал: демократы, как и часть республиканцев, выразили обеспокоенность этическими и юридическими рисками, вытекающими из принятия такого «дара». Сенаторы указывали на возможные нарушения антикоррупционных законов, особенно учитывая связи семьи Трампа с Катаром (например, инвестиции через фонд Джареда Кушнера).

В свою очередь, Доха подчеркивала, что передача самолета — часть межправительственного соглашения с США, а не личный подарок. Самолет должен был использоваться как Air Force One, так как нынешнему «борту номер один» уже больше 40 лет и заменить его не получается из-за бюрократических проволочек. Но, так или иначе, ситуация с «Боингом» оказалась ложкой дегтя в приеме катарского эмира.

В ОАЭ, куда Трамп прибыл из Катара, решили зайти с других козырей: президент страны Мухаммад бин Зейд аль Нахайан вручил Трампу высшую гражданскую награду Эмиратов — «Орден Заида».

Но прежде один президент встретил другого в аэропорту Абу-Даби, а затем они вместе посетили Большую мечеть шейха Зайда. «Так красиво, — сказал Трамп журналистам у мечети, которая, по его словам, была в этот день закрыта. — Они закрыли ее в первый раз. Это в честь Соединенных Штатов. Лучше, чем в честь меня. Давайте отдадим дань этой стране. Это великая дань уважения».

Во время визита Трампа в ОАЭ его также приветствовали местным традиционным танцем «халиджи», исполняемым женщинами с распущенными волосами. Десятки танцовщиц в белых платьях синхронно трясли волосами под аккомпанемент барабанов и мечей.

Участие женщин в таких выступлениях без головных уборов должно было подчеркнуть культурную открытость Эмиратов и стать символом баланса между традициями и модернизацией: исторический танец исполняют женщины, чья одежда не в полной мере соответствует нормам ислама.

Новые центры силы

Однако сам по себе шикарный прием, который устроили страны Залива, не имел бы никаких последствий, если бы наполнение визита американского президента не стало яркой демонстрацией трансформации роли арабских монархий в глобальной политике.

Эти государства, традиционно воспринимавшиеся как региональные игроки, всё активнее позиционируют себя как самостоятельные центры силы в формирующемся многополярном мире. Их стратегия сочетает экономические мегапроекты, технологические амбиции и прагматичную дипломатию, что позволяет им укреплять влияние на мировой арене.

Кроме того, арабские монархии Персидского залива показали пример того, как можно сохранить традиционное общество и традиционные ценности, которые неразрывно связаны с исламом, но при этом внедрять инновационные технологии, создавать современную экономику и финансы, оставляя позади и некоторые государства Европы.

Их место в современном мире также определяет и устойчивость политической системы этих государств. Её обычно ошибочно называют «абсолютной монархией», однако их политический режим не является таковым.

Систему правления в этих странах правильнее определять как «шейхизм». То есть во главе страны находятся представители самого влиятельного рода из самого влиятельного племени на основании консенсуса с другими племенами.

А консенсус держится на межклановом балансе и на постоянных консультациях с лидерами и шейхами всех племен. То есть традиционные, а не западно-либеральные, принципы демократии и исламские принципы консультаций «шура» глубо вплетены в государственную систему этих стран.

«Позолоченный стул»

Можно сказать, что визит Трампа в Саудовскую Аравию, Катар и ОАЭ стал демонстрацией трансформации государств Персидского залива из региональных игроков в глобальные экономические доноры.

Страны Залива успешно использовали нефтяные богатства для диверсификации экономик и установления стратегических партнёрств. Заявленные в ходе визита американского президента инвестиционные сделки также поражают своими масштабами.

Заключенные соглашения на суммы в триллионы долларов (включая $1,4 трлн от ОАЭ, $600 млрд от Саудовской Аравии и $1,2 трлн от Катара) подчеркивают стремление арабских монархий закрепиться в качестве крупнейших инвесторов в американскую экономику.

Они намерены поддерживать ее производственные мощности рекордными контрактами на поставку гражданской авиатехники Boeing (210 самолётов для Катара) и вооружений (на сумму в $142 млрд для Саудовской Аравии), тем самым оставив позади иных игроков. И это также является претензией на глобальную значимость.

Хотя детали многих сделок остаются размытыми (например, разница между заявленными $200 млрд и реальной стоимостью самолетов в $96 млрд в контракте Boeing с Катаром), сам масштаб обязательств символизирует стратегический сдвиг.

Нефтяные государства диверсифицируют инвестиции, укрепляя связи с США через технологии, оборону и инфраструктуру. При этом, правда, не стоит забывать, что они делают то же самое и с Китаем.

Поэтому сама риторика «гигантизма» и масштабность проектов не должны удивлять. Монархи выполняют стратегическую задачу — закрепляют образ региона как незаменимого экономического партнёра глобальных игроков — США, а значит, и всех остальных.

Как отмечает Тарик Соломон из Американской торговой палаты в Саудовской Аравии, «даже если реализуется 50% этих планов, это уже меняет правила игры».

Таким образом, способность монархий Залива превращать финансовые ресурсы в политический капитал, создавать альянсы вне традиционных блоков и инвестировать в технологии будущего выводит их в клуб «архитекторов» нового многополюсного мира.

Как метко выразился Соломон, «Залив стремится занять место за столом нового мирового порядка, принося с собой позолоченный стул».

Таким образом, арабские монархии Персидского залива, используя экономическую мощь, технологические амбиции и культурную дипломатию, трансформируются из региональных игроков в глобальные центры силы. Их стратегия отражает суть многополярности — переход от биполярной конфронтации к сети взаимозависимых, но самостоятельных полюсов влияния.

Технологический и военный суверенитет

Показательно и стремление государств Залива обеспечить собственный технологический суверенитет, что также проявилось во время визита Трампа в регион. В числе соглашений с американцами — импорт в ОАЭ 500 тысяч передовых чипов NVIDIA H100 ежегодно, создание крупнейшего за пределами США AI-кампуса мощностью 5 ГВт, а также партнёрство с ExxonMobil и Occidental Petroleum в энергетике с элементами AI (проект на $60 млрд).

Эти шаги показывают стремление государств Залива перейти от углеводородной зависимости к роли технологического хаба и готовность монархий конкурировать с Китаем и ЕС за призовое место в AI-гонке.

ОАЭ, делая ставку на ИИ, позиционируют себя как технологический хаб будущего. Планы по строительству мега-датацентра в Абу-Даби демонстрируют амбиции превратить пустыню в «Кремниевую долину Востока».

Однако ограничения на экспорт американских чипов (из-за конкуренции с Китаем) напоминают о хрупкости такого партнерства. США просят ОАЭ сотрудничать только с Вашингтоном, а не с Пекином, что также может поставить арабские страны перед стратегическим выбором.

Еще одним важным признаком, которым отметился визит Трампа, стала явная демонстрация отхода монархий от модели «нефть в обмен на безопасность» к новой схеме «инвестиции для обеспечения безопасности».

Саудовская Аравия, скорее, больше не нуждается в формальном оборонном пакте с Вашингтоном, который пыталась навязать предыдущая американская администрация в обмен на признание Израиля и нормализацию отношений с ним.

Вместо этого Эр-Рияд добился фактических уступок, которые касаются не только поставок самых современных вооружений без оглядки на интересы безопасности Израиля, но и запустил диалог с США по собственной ядерной программе.

Сотни миллиардов долларов вложений в американское военное производство делают военную промышленность США зависимой от этих поставок на долгие годы. А американские производители станут главными лоббистами Саудовской Аравии.

Сирийский прорыв, иранский вопрос и палестинская проблема

Встреча Трампа с президентом Сирии Ахмедом аш-Шараа во время визита в КСА стала важным шагом навстречу пожеланиям арабских монархий. Напомним, что США занимали одну из самых жестких позиций в отношений новых сирийских властей среди стран Запада.

Тем не менее для создания позитивного фона в диалоге с арабскими партнерами американский президент решил значительно смягчить позиции и объявил о снятии санкций с Сирии в качестве аванса, не дожидаясь выполнения Дамаском всех американских требований.

Отказ от рестрикций открывает путь для инвестиций Саудовской Аравии, ОАЭ и Катара в восстановление разрушенной страны. Это не только усиливает экономическое присутствие монархий Залива, но и подрывает традиционную монополию Запада на ближневосточную повестку. Если всё пойдет по плану, за реконструкцию Сирии будут отвечать сами арабы, а не европейцы или американцы.

С другой стороны, важным моментом также является то, что встреча аш-Шараа и Трампа прошла именно в Саудовской Аравии и была организована наследным принцем, как и снятие санкций. А это уже идет вразрез и с интересами Анкары, которая пыталась закрепить свой статус безальтернативного партнера новой Сирии. Теперь же это положение явно подорвано.

Свидетельством этого является и обращение аш-Шараа после встречи с Трампом к сирийцам, где он упомянул Турцию в числе многих других, прежде всего арабских, государств, оказавших помощь новым сирийским властям. Особая роль Анкары никак не выделялась.

В свою очередь, Катар, наряду с Оманом, который Трамп не посещал, выступает посредником между США и Ираном и укрепляет свой статус регионального миротворца, внося вклад в продвижение к новому соглашению по ядерной программе Ирана. Заявления Трампа о «лучшем будущем для Тегерана» и похвалы в адрес Дохи указывают на растущую зависимость Вашингтона от арабских партнеров в урегулировании подобных конфликтов.

Собственно, Трамп выразил оптимизм и по поводу самой «ядерной сделки» с Ираном, дав понять, что его цель лишь не допустить появление ядерного оружия у Исламской Республики.

«Я хочу, чтобы у них все было хорошо. [Иран] — великая страна, но она не может иметь ядерное оружие. Все просто. Никаких 30-страничных документов, всего одно предложение — они не могут обладать ядерным оружием», — сказал президент США на встрече с представителями деловых кругов США и Катара в Дохе.

США, по словам Трампа, также следят за ситуацией в секторе Газа и намерены заняться решением проблем, с которыми сталкивается палестинский анклав. Об этом он заявил уже в ходе визита в Объединенные Арабские Эмираты: «Мы <…> займемся проблемами [сектора Газа] и людей».

Он отметил, что сейчас в палестинском анклаве происходит «много плохих вещей». В том числе местные жители страдают от голода.

«Трамп, осознав неосуществимость проекта «Газа Ривьера» и массового перемещения двух миллионов жителей Газы, вернулся к чертежной доске…» — пишет израильский аналитик Цви Барель. Он подчеркнул, что, несмотря на возражения правящей коалиции Нетаньяху, Трамп вполне мог бы заложить основу для «дня после войны», которая будет основана на египетском мирном предложении.

«Сделав это, как и в случае с хуситами, Ираном и Сирией, Трамп мог бы превратить Газу в «свою войну» — войну, в которой он устанавливает правила и ожидает повиновения», — подытожил израильский эксперт.

***

Визит Трампа подтвердил, что страны Залива больше не довольствуются ролью «бензоколонки» Запада. Через экономику, технологии и дипломатию они формируют альтернативные центры силы, бросая вызов устоявшемуся миропорядку. И это не просто соревнование за внимание Трампа, а долгосрочная стратегия вхождения в элиту многополярного мира.

В этой системе арабские монархии становятся не просто чьими-то союзниками, а самостоятельными игроками, чьи решения влияют на глобальные рынки и геополитику.

Отказ американского президента посетить Турцию на фоне российско-украинских переговоров подчеркивает приоритет арабской повестки для Вашингтона.

В то время как США фокусируются на Заливе, арабские государства укрепляют собственную роль в многополярной системе, избегая вовлеченности в чужие конфликты на чьей-либо стороне и стремясь находить ключи к их разрешению.