2 июня прошел второй раунд переговоров между Москвой и Киевом. Как и в ходе первого раунда, российскую делегацию возглавил советник президента Владимир Мединский. И, опять же как по итогам первого раунда, Россия смогла переиграть Украину.

Иван Шилов ИА Регнум

Во-первых, самим по себе продолжением диалога на том же месте в том же формате. «Украинская сторона пыталась перенести эту встречу в любую другую точку. В Ватикан, Женеву — всё для того, чтобы прервать символическую связь с началом стамбульских переговоров 2022 года», — объясняет ИА Регнум бывший депутат Верховной рады Спиридон Килинкаров.

Кроме того, Киев требовал от России заменить главу делегации — Мединский, по мнению украинского режима, был слишком жестким. Ни на одно из требований Кремль не пошел — более того, указал не только место и лицо, но и дату, когда украинская делегация должна прибыть в Стамбул. И украинская делегация туда прибыла.

Во-вторых, Москва не повелась на украинские провокации. Серия ударов, нанесённых 1 июня, не произвела на Россию того впечатления, на которое рассчитывало украинское руководство.

Атаки должны были, по расчетам их киевских и британских организаторов, вывести Россию из себя. Заставить Кремль либо отказаться от переговоров, либо немедленно нанести удар возмездия, либо (чем черт не шутит) вынудить российскую сторону пойти на какие-то невыгодные компромиссы с Киевом.

В общем, отказаться от нынешней выигрышной стратегии борьбы на истощение и жесткой, но в то же время дипломатически выверенной позиции.

Россия же не отказалась. Делегация приехала, провела переговоры — и передала киевскому режиму свой проект меморандума. После чего — во избежание всяких кривотолков — его опубликовала.

Сам меморандум состоит из двух частей. Во-первых, как достичь полноценного мира. По сути, в тексте изложена действенная и прописанная до мелочей стратегия по дипломатическому выходу из кризиса.

Меморандум четко отражает все обозначенные (причем не раз) цели и задачи СВО, включая деоккупацию российских территорий, демилитаризацию Украины, разгон всех националистических организаций и формирований в составе Нацгвардии и ВСУ.

Более того, он обрисовывает перспективы мирного сосуществования Москвы и Киева, построенного на взаимном уважении интересов, отказе от всякой русофобии в украинской внешней и внутренней политике.

Киевскому режиму придётся отменить все дискриминационные законы, начать защищать права русскоязычных и русскомыслящих граждан, а также их веру (для чего все гонения на Украинскую православную церковь должны быть прекращены). Меморандум требует, чтобы Украина придала русскому языку официальный статус.

Проще говоря, Украине предлагается добровольно отказаться от статуса «антироссии». И не просто отказаться, но еще и дать гарантии того, что этот отказ окончателен и изменению не подлежит — ведь с самого начала СВО Москва дала понять, что не допустит существования такого образования возле своих границ.

Вторая же часть посвящена мерам, необходимым для прекращения огня.

В отличие от киевского проекта меморандума (где прекращение огня — это лишь передышка, которой Украина и ее европейские спонсоры воспользуются для перевооружения ВСУ и перевода войны на более масштабный уровень), в российском предложении перемирие является инструментом для окончательного достижения мира.

По сути, украинской стороне предлагается два варианта для вступления перемирия в силу. Либо сразу отвести войска с оккупированных российских территорий, либо предпринять серию предварительных шагов, включая отмену мобилизации, прекращение получения оружия и разведданных с Запада, освобождение политзаключенных и, самое главное, подписание специального документа, где киевский режим берет на себя обязательство выполнить все российские требования: освободить территории, денацифицироваться, демилитаризироваться и т.п.

Перемирие же будет использовано для проведения на Украине выборов, после чего новые власти подпишут с Москвой окончательный мирный документ.

То есть, проще говоря, Москва последовательно продвигает простейший принцип: сначала условия мирного соглашения и гарантии того, что они будут соблюдаться, а уже затем само мирное соглашение.

Если нужно — через перемирие, которое будет объявлено только после публичного согласия Киева с условиями будущего мирного соглашения. Причем даже в этом случае перемирие не вечное.

Например, согласно тексту меморандума, киевский режим должен сразу же после подписания перемирия отменить военное положение и в течение 100 дней провести выборы. После чего новоизбранный руководитель страны подпишет заранее согласованное и подписанное нынешними властями мирное соглашение.

Да, киевский режим сейчас ничего подписывать не готов.

«Украинская сторона не настроена на какой-то конструктивный диалог. Она лишь выполняет определенный ритуал для того, чтобы не получить статус государства, которое срывает переговорный процесс», — говорит Спиридон Килинкаров.

Да и Европа — главный спонсор киевского режима — сейчас принимать российские предложения по мирному решению конфликта не готова. «Европейский союз для себя принял решение, что они будут делать все возможное и невозможное для того, чтобы эти переговоры не были успешными. Поэтому они пишут меморандумы, выдвигают заведомо неприемлемые условия и делают всё для того, чтобы саботировать переговоры», — продолжает Килинкаров.

Однако мало кто надеялся на обратное. Целью российской делегации на переговорах было не получение украинского автографа под мирным договором, а создание такого дипломатического трека, который нужен и выгоден Москве. С повесткой, последовательностью действий, антуражем. И Россия этого добилась.

По сути, сейчас с киевским режимом можно решать только вопросы гуманитарного характера — и российская делегация эти вопросы решала.

Не устраивала пиар для «сердобольных европейских бездетных старушек» (как Владимир Мединский охарактеризовал требования киевского режима о возвращении якобы похищенных Россией детей, которых Москва спасала от украинских же обстрелов), не брала с потолка цифры (изначально высказанные Киевом претензии о полутора миллионах похищенных детей трансформировались в список из 339 человек — и не факт, что все из них находятся на российской территории), а именно решала.

Так, Россия договорилась об обмене тяжелоранеными солдатами (то есть теми, кто уже не встанет в строй) по принципу всех на всех. Точно так же договорилась об обмене молодыми (до 25 лет) пленными.

«При этом общий потолок, предел, будет не менее тысячи человек с каждой стороны. Не менее тысячи, возможно, будет больше. Сейчас эти цифры подбиваются», — заявил Владимир Мединский.

Ну и, наконец, в инициативном порядке приняла решение отдать киевскому режиму 6 тысяч тел бойцов ВСУ, которые сейчас хранятся в российских моргах. «Мы всё, что могли, идентифицировали, провели тесты ДНК, выяснили, кто они», — пояснил глава российской делегации.

Причем именно отдать, а не обменять тела по принципу один к одному, как говорил глава киевской делегации Рустем Умеров. Россия, в отличие от Украины, с мертвыми не воюет.

Но украинское недовольство понять можно. Во-первых, выдача 6 тысяч погибших вэсэушников разбивает мифы Зеленского о том, что в войне погибло не более 30 тысяч украинцев.

Во-вторых, тела своих бойцов главе киевского режима не нужны по финансовым причинам — за каждого придется выплачивать многомиллионную компенсацию семьям.

В итоге второй раунд Стамбульских переговоров показал, что Россия и впредь готова решать гуманитарные вопросы — однако ни о каком отступлении Москвы от принципов окончательного решения конфликта (с устранением его первопричин) Киев и Брюссель не должны даже мечтать.

Да, перед третьим раундом Украина может провести новые провокации, но они не приведут к результату. Запад может снова угрожать санкциями — но итог будет ровно таким же. Ничто не заставит Россию отказаться от защиты ее национальных интересов и суверенитета.

И не заставит вернуться к Минскому формату — дорожной карте, основанной на лживых обещаниях Киева выполнять то, под чем он в присутствии европейцев подписался.