Фанатизм Европы в вопросе поддержки киевского режима удивляет многих. Несмотря на очевидное поражение Украины на поле боя и даже риски начала ядерной войны, Евросоюз принимает все новые и новые пакеты помощи киевскому режиму.

Иван Шилов ИА Регнум

Несмотря на все угрозы России и даже реализацию некоторых из них (например, удары по местам расположений и совещаний западных советников), европейские государства всерьез рассматривают ввод своих контингентов на украинскую и даже новую российскую территорию.

Несмотря на очевидное давление Соединенных Штатов (выступающих сейчас с рациональных позиций), ЕС отказывается переходить на правильную сторону политики и присоединяться к российско-американским инициативам по Украине. Предполагающим не только урегулирование ситуации в этой стране, но и в принципе выключение украинского фактора из мировой политики.

Казалось бы, европейским странам выгодно это выключение — исчезновение источника раздора с Россией. Исчезновение черной дыры, высасывающей из Евросоюза деньги, оружие и даже политическую репутацию ряда тамошних лидеров.

Однако у Европы другой взгляд. Она считает, что продолжение украинского конфликта до победы — пусть иллюзорной, но все-таки возможной — является единственным шансом не допустить исчезновения самой Европы с мировой шахматной доски.

Да, у нас в школе преподавание истории было европоцентричным. Детям внушалась мысль о том, что Европа была центром мировой политики. Однако проблема в том, что вплоть до времен Великих географических открытий (разве что за исключением нескольких сот лет Римской империи) Европа находилась на глобальной периферии. Центр мировой цивилизации же был скорее на Ближнем Востоке и в Восточной Азии.

И лишь за счет сочетания преимуществ — военных возможностей, производственной мощи и идеологического превосходства (того же протестантизма) — Европа смогла стать центром мира. Управлять им.

Сейчас же она постепенно вновь оказывается на глобальной периферии. Просто потому, что у нее больше не осталось преимуществ.

Да, номинально военная мощь осталась. Во всех рейтингах армий мира британская, французская, итальянская и немецкая находятся в первой двадцатке (а французы и британцы попадают даже в десятку).

Однако, во-первых, это армии без боевого опыта — разве что французы кого-то иногда гоняют в Африке. Во-вторых, это армии постоянно сокращающиеся: тот же бундесвер за время, прошедшее после холодной войны, сократился более чем в два раза, с полумиллиона до 180 тысяч бойцов.

В-третьих, технический состав тоже оставляет желать лучшего — значительная часть складов была вычищена в интересах Украины, а собственный ВПК не может покрывать потери в том числе и потому, что ВПК в ряде стран уже нет. Те же британцы больше не производят танки.

А без армий невозможно проецировать силу. Невозможно заставлять уважать свои интересы в странах третьего мира. Невозможно защищать свои интересы в мировой торговле и глобальной добыче ресурсов.

Поэтому Европе нужен конфликт с Россией (на Украине или где-то еще) — как повод для ремилитаризации Евросоюза. Как угроза, ради борьбы с которой нужно выделять сотни миллиардов евро на увеличение военной мощи.

Производственная мощь тоже, мягко говоря, сократилась. Обычное производство из стран — членов ЕС уже давно перекочевало в Азию, сейчас же настала очередь для миграции производства высокотехнологичного.

И дело тут не только в потере дешевого российского газа и невозможности (нежелании) восстановить его поставки — дело еще и в приоритетах Европейского союза. Пришедшие в ряде стран (и в Еврокомиссии) к власти левые активисты чрезмерно увлеклись «зеленой» повесткой. Вплоть до того, что стали отказываться от атомных электростанций.

Также дело и в позиции Соединенных Штатов, которые создали все условия, в том числе и налоговые, для того, чтобы стимулировать переток европейских технологичных компаний на американскую землю.

В результате, как рассказывает министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто, если 10 лет назад среди ста ведущих компаний мира 36 (то есть более трети) были зарегистрированы в Европе, то сейчас их число сократилось до 14. А в первой десятке европейских фирм нет вообще. В целом же, как отмечает министр, за десять лет доля Евросоюза в мировой экономике упала с 22% до 17%.

И будет падать дальше. Именно поэтому Европе нужна военная победа над Россией — для того, чтобы за счет освоения (ну, или неоколонизации) российского и, в целом, постсоветского пространства получить нужные ресурсы для развития. Причем почти бесплатно.

Наконец, идеологического превосходства у Европы тоже нет. И дело тут не только в провалившейся модели глобализма и либерализма — дело в устаревшем подходе как таковом.

В то время, как весь мир, в том числе и Соединенные Штаты, переходит на выстраивание прагматичных отношений друг с другом, Европа продолжает придерживаться ценностного подхода. В то время, как страны начинают уважать различия и не обращать на них внимание, Европа продолжает заниматься идеологическим крестовым походом, ставя во главу угла распространение своих ценностей.

Наконец, в то время, как во всем мире все большую популярность набирает концепция суверенитета, руководство Евросоюза держится за принципы коллективного управления Европой из Брюсселя.

И ладно бы это управление было эффективным — но нет, именно Еврокомиссия сейчас продвигает все деструктивные нарративы в Евросоюзе. Ну и заодно подавляет те государства (например, Венгрию или Словакию), которые пытаются каким-то образом встроиться в мировой тренд и остаться в роли какой-нибудь фигуры на глобальной шахматной доске.

Именно поэтому Европе нужна идеологическая победа над Россией — страной, которая, по сути, и задает тон в суверенизации и прагматизации мировой политики. Только в случае этой победы руководство ЕС докажет свою состоятельность — как национальным правительствам стран — членов Евросоюза, так и другим государствам.

Только в этом случае Европа останется на шахматной доске как игрок.