История учительницы Веры Башковой, самым идиотическим образом обвиненной в пропаганде нацизма, совсем не закончена.

Иван Шилов ИА Регнум
Вера Башкова

Как известно, режиссера школьного спектакля «Сын полка» по повести Валентина Катаева, педагога-психолога Башкову обвинили в использовании запрещенной символики лишь из-за того, что у юной актрисы, изображавшей немецкую переводчицу, была на рукаве повязка с изображением свастики. Педагог получила выговор, ей приказали снять георгиевскую ленточку (со словами «понацепили тут») и принудили написать заявление об увольнении.

Поплакала бы тихо Вера Владимировна, да и пошла бы борщи варить, рассаду рассаживать. Но муж ее — участник СВО, между прочим, и других военных конфликтов — обратился в СМИ. И чуть ли не вся страна встала на защиту педагога. Пылко высказались депутаты — от местных до госдумских. Известные публицисты написали все хорошие слова про мракобесие, невежество, административный восторг и сестру их — простую человечью глупость. После медийного шквала учительницу уговорили аннулировать заявление об увольнении и даже предложили взять театральный кружок.

Но хеппи-энда не случилось.

С недопустимой яркостью

Оказалось, что учительницу вернули, а состав преступления так и не отменили. Теперь в школе проводится «служебная проверка в рамках закона».

Вот, к примеру, исполняющий обязанности министра образования Саратовской области г-н Александр Пажитнев настаивает: «… в детском школьном спектакле ярко демонстрировалась нацистская символика, в том числе изображение диктатора нацистской Германии».

Почти дословно (хоть и безлично) повторяет его слова городской комитет образования Саратова (поселок Тепличный входит в городской круг Саратова): «Использование различной ярко выраженной нацистской символики в детских школьных постановках — недопустимо». Проверке, как сообщает горкомитет, «предстоит выяснить несколько важных моментов: кто шил для детей форму с нацистской символикой, каким образом было изготовлено большое изображение диктатора нацистской Германии. Самое главное — учитывая возраст детей (3-й класс), было ли получено согласие от родителей на участие их детей в этих образах в постановке».

Выступил и глава района (начальник департамента Гагаринского района) г-н Владимир Бьятенко. Он призвал «очень аккуратно подходить к материалу», касающемуся Великой Отечественной войны, «чтобы не допустить неверных трактовок».

То есть начинается новая облава: ищут злоумышленных портных, сделавших слишком ярко. Ищут преступных печатников, сделавших слишком крупно. Ищут родителей, не подписавших согласие на участие детей в школьном спектакле (а вы подписываете?).

И занимаются поисками таковых люди на госслужбе.

Божья роса какая-то. Льется и льется.

Без друзей меня чуть-чуть

Увольнение Веры Башковой инициировала заместитель главы Гагаринского района (пригородный район Саратова) по социальным вопросам Лариса Сорокина. Ей и прислали фотографии со спектакля, просигнализировали: свастика! «… Она, не разобравшись, вызвала меня и уволила, — говорит Вера Башкова. — А после скандала мы снова встретились…».

Побила, значит, и приласкала. И почему-то никто (во всяком случае публично) не поинтересовался: а по какому праву машина возит Клаву? Что значит уволила? Школа — совсем не епархия г-жи Сорокиной. И отдел образования, и даже отдел патриотического воспитания в районе существуют самостоятельно.

Но Лариса Владимировна карает и милует учителей в свое удовольствие — вероятно, просто по праву горячего гражданского сердца, высокого неравнодушия. Да и легко ли молчать ей, до 2016 г. работавшей первым заместителем министра культуры Саратовской области?

И неважно, что привело ее с губернского Олимпа в скромную субурбию. Большой стиль никуда не делся.

Несколько лет назад Лариса Владимировна потрясла саратовских журналистов запретом публиковать фото-, видео- и аудиозаписи, сделанные на открытых мероприятиях, где она присутствовала по долгу службы. Более того, она энергично потребовала, чтобы с ней согласовывали репортажные материалы и получили «разрешение на размещение». Ссылаясь при этом на Закон «О печати», в котором утверждается ровно обратное.

Вот и теперь: выдвигая заведомо выморочную претензию в распространении нацизма, ревнители сценического благочестия ссылаются на закон о запрете нацистской символики (Ст. 20.3. КоАП РФ), в котором утверждается точно так же ровно обратное (положения закона не относятся к случаям, при которых «формируется негативное отношение к идеологии нацизма и экстремизма»).

Это не невежество, как изначально можно было бы подумать. Не функциональная неграмотность (все, я уверена, закон читали и даже поняли). А просто чиновница нерасчетливо, неосторожно поглумилась над поселковой училкой, — и теперь ее, чиновницу, надо из этого нелепого сюжета по-товарищески вытаскивать.

Намерение самое благое и похвальное. Хорошо, что в Саратове так чтут дружбу — на деле, а не на словах.

Поиски — дело тяжелое, на износ, но улов того стоит: порвав пять баянов и допросив сто детей, найдут у кого-то песню фолк-группы «Солнцеворот», а в школьной библиотеке обнаружатся ноты к опере «Тангейзер». Где-то среди всего у подножия швейной машинки «Подольск», на которой пошита роковая гимнастерка переводчицы, найдется тесьма и пуговица с крестообразным узором.

Найдется, думается, всё.

Ибо нет уз святее товарищества.